Серебряный шпиль

Голдсборо Роберт

— Звучит довольно зловеще, — заметил я. — И часто ваш мистер Бэй получает подобные послания?

— Преподобный Бэй никогда не получал ничего похожего, — проговорил он, пожав плечами с оскорбленным видом. — Конечно, время от времени мы обнаруживаем в сумах записки, в которых выражается недовольство — весьма мягкое, впрочем — какими-то пассажами в проповеди или деталями службы, что вполне нормально для храма столь грандиозного, как наш. Но такое...

— Что сам Бэй думает по поводу этих записок? — Он проявляет полнейшее безразличие, — раздраженно произнес Морган, — считает

это, говоря его словами, деянием какой-то «заблудшей души».

— Вы явно не согласны с ним, иначе бы не пришли.

— Мистер Гудвин, Мы имеем дело с психопатом, и, по моему мнению, очень опасным.

— Возможно, вы и правы, — согласился я. — Однако вы утверждаете, что записки поступают в течение шести недель. Неужели уже к третьему воскресенью ни вы, ни кто-то другой в храме ничего не заподозрили и не стали более внимательно следить за сбором подаяний?

Лицо Моргана залилось краской.

— Нам, конечно, следовало сделать это. Но мы — Барни, я и все остальные — поначалу решили, что это дело рук какого-нибудь не совсем нормального человека, находящегося в Нью-Йорке проездом. У нас постоянно бывают посетители из других мест. Они приходят один-два раза и затем исчезают.

— Имеет ли Бэй врагов? Есть ли у него тайны, чреватые угрозой шантажа?

Ллойд Морган яростно закрутил головой.

— Нет, сэр. И я обязан сообщить вам, что возмущен подобным предположением.

— Минуточку, минуточку. Успокойтесь. Вы явились сюда без всякого предупреждения, — поспешил подчеркнуть я, — чтобы найти помощь. Никто не волочил вас силком. Если вы и далее намерены возмущаться, то вам лучше делать это на свежем воздухе. У вас для этого занятия будет масса времени по дороге домой на Стейтен-Айленд.

Из его шин разом вышел весь воздух. Он прикусил нижнюю губу и, слегка вздохнув, сказал:

— Простите меня великодушно. Последние дни мы все находимся в состоянии стресса, что дает о себе знать. Что же касается вашего вопроса о врагах, то я таковых не знаю и ни разу не слышал, чтобы Барни о них упоминал. Конечно, в Нью-Йорке есть священнослужители, которые завидуют нашему успеху. Но я не могу допустить даже мысли о том, что один из них способен стать на столь презренный путь.

— Понятно. Не могли бы вы теперь охарактеризовать вашу паству.

Морган откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову, что свидетельствовало о том, что я получу более пространный ответ, чем мне бы хотелось.

— Мистер Гудвин, члены нашей общины, или, как вы выразились, наша паства, являются достойными представителями общества. Из двенадцати с лишним тысяч человек более половины моложе тридцати пяти лет и сорок четыре процента не замужем или не женаты. Вы, вероятно, будете изумлены, услышав, что почти четыре тысячи прихожан живут на Манхэттене — главным образом в Гринвич-Виллидже, Ист-Виллидже и в Сохо. И несколько сотен из них еженедельно приплывают к нам на пароме. Могли бы вы себе представить подобное?

— Никогда, — торжественно заверил я.

Мой ответ вызвал у него улыбку, которую Вулф не преминул бы назвать самодовольной.

— Я так и думал, — удовлетворенно пророкотал он, и я почему-то испытал

сильнейшее желание поскорее проводить его до дверей.

— Не пытались ли вы начать внутреннее расследование и не пробовали по крайней мере выяснить, где может сидеть автор записок?

— Нет. Как я уже говорил, мы надеялись, что все закончится само собой...

— Как правило, такие дела сами не прекращаются. А как насчет полиции?

Морган содрогнулся, и я увидел, как на его высоком челе выступили капельки пота.

— Относясь к властям со всем уважением, мы тем не менее склонны обратиться к ним лишь в самом крайнем случае. Как вам, возможно, известно, последние годы были нелегкими для находящихся на виду приходов, и в первую очередь для тех, чьи службы транслируются по телевидению. Я ни на секунду не хочу сравнивать наш храм с теми евангелистами, о которых вы то и дело находите упоминания в средствах массовой информации. Но факт остается фактом из-за таких, как они, из-за их скверной репутации мы с большим предубеждением относимся к газетным сенсациям. Нас беспокоит то, что наше обращение к властям неизбежно привлечет внимание прессы. Теперь вы понимаете, почему я просил, чтобы содержание нашей беседы оставалось конфиденциальным?

— Понимаю. Но если ситуация настолько тревожна, как вы считаете, обращение в полицию было бы вполне оправданно.

— В конечном итоге я не исключаю участия полиции, — кивнул Морган. — Но для начала мы — Барни, я и остальные руководители — решили прибегнуть к альтернативным вариантам.

— Хорошо. Но остается еще пара вещей, о которых вам следовало бы знать. Во-первых, услуги мистера Вулфа обходятся недешево и...

— Мы выражаем готовность удовлетворить все требования, за исключением наиболее эксцентричных.

Следует отдать должное этому типу. Он сумел поднять напыщенность до уровня искусства.

— Вы можете найти требования мистера Вулфа эксцентричными, — возразил я. — Но это еще не все. Во-вторых, и вы должны это как следует усвоить, он не является большим поклонником всякого рода организованной религии независимо от того, кто выступает организатором. Кроме того, я хочу предупредить что ни в коем случае не вступайте с ним в состязания по цитированию Библии. Он знает священную книгу лучше, чем я результаты своей любимой бейсбольной команды — «Мете», к вашему сведению — по итогам прошлого сезона. А я, разбуди меня среди ночи, могу привести очки по результатам каждого тура.

Морган, промокнув платком капли пота на лбу, сказал:

— Итак, если я правильно понял, вы советуете нам обратиться за помощью в другое место?

— Вовсе не обязательно. Но я считал, что вы должны точно знать, как лежат карты. Честно говоря, я не вижу у вас козырей. Но как бы то ни было, мистер Вулф появится в кабинете через двенадцать минут, и я обговорю с ним ваше дело. Как я смогу с вами связаться?

Морган запустил пальцы в нагрудный карман пиджака и, немного там покопавшись, вытянул визитную карточку, с большим вкусом оформленную: в центре цветным шрифтом было напечатано его имя, в левом нижнем углу название церкви, а в правом — номер телефона.