Серебряный туман

Вильденштейн Оливия

— Нет. Он из другого племени, — папа возвращался, поэтому я быстро добавила: — Но папа думает, что он родственник семьи моей матери.

Папа откинулся на спинку стула.

— Так что вы, девочки, делали сегодня?

— Я тренировалась, а Лили читала.

— Ты любишь читать? Я люблю читать.

— Нет, папа, тебе нравится идея чтения.

— У меня много книг…

— Которые ты никогда не читал.

— К сожалению, это правда. Но я хочу читать больше. Это было моё новогоднее обещание.

—

Это твоё новогоднее обещание каждый год.

Папа ухмыльнулся.

— Кэт сводит тебя с ума, Лили? Потому что она немного сводит меня с ума.

— Эй!

Я постучала по руке отца одной из своих палочек для еды.

— Дорогая, я имел в виду это наилучшим из возможных способов.

— Да ну, — я закатила глаза. — Нет хорошего способа иметь это в виду.

Папа усмехнулся. Лили улыбнулась. Я тоже так сделала, потому что это была приятная перемена по сравнению с обсуждением моего пёстрого генофонда.

— Вы обе собираетесь завтра на вечеринку по случаю дня рождения Касс?

Лили посмотрела на меня.

— Да. Мы обе идём. Я имею в виду, если ты хочешь пойти, Лили. Там будет много людей. Касс пригласила всех, кто был в её списке контактов, и у неё много контактов.

— Тебе следует пойти. Я уверен, ты встретишь хороших детей.

Я сомневалась, что Лили хотела познакомиться с хорошими детьми.

Затем подошла официантка, чтобы принять наш заказ. После того, как Лили указала на свой выбор, и мы с папой сделали заказ, он сказал:

— Если твой брат когда-нибудь захочет присоединиться к нам за ужином, мы всегда рады ему. Я знаю, что он и Кэт — хорошие друзья.

К сожалению, я потягивала сельтерскую воду со льдом, когда он это сказал, и часть её попала мне в нос, что было ужасно.

Лили что-то написала моему отцу.

— Не благодари меня. Мне нравится Эйс. Он милый и ответственный ребёнок. В отличие от Каджики.

Я всё ещё кашляла.

— Папа, у нас с Каджикой нет отношений. Действительно. Действительно. Действительно. Мы — нет. Я клянусь… — я собиралась сказать «Мамой». Вместо этого я сказала: — Своей собственной жизнью.

Лили наблюдала за мной в своей проницательной манере, как будто она снимала слои, пока не смогла увидеть скрытую сердцевину.

— У этого мальчика проблемы. И неприятности.

— Папа, — прошипела я.

Он поднял обе руки в воздух.

— Это мои два цента.

— Не мог бы ты, пожалуйста, дать ему немного поблажки? Он был женат, и его жена умерла. Из всех ты должен понимать, каково это.

Я не хотела, чтобы это вышло так жестоко, как вышло.

Папа побледнел.

— Что?

— А потом он потерял свою семью в… — я посмотрела на кубики льда, плавающие в моём стакане, — в огне.

— Что? — папин голос был почти шепотом.

— У него была

тяжёлая жизнь, которая сделала его жёстким. Но он неплохой человек.

Папа опрокинул свое пиво.

— Ох! Ох… — оно стекало на его джинсы. — О, Великий Дух… это… это… я…

Он бросил бумажную салфетку на шипучую желтую лужицу, чтобы вытереть жидкость.

Я накрыла его дрожащую руку своей.

— Ты не знал.

— Но… О, Кэт, почему ты мне не сказала?

— Что бы это изменило?

— Во-первых, у меня не было бы так много негативных мыслей о нём. Тьфу. Бедный ребёнок. Так вот почему он борется за жизнь?

Я кивнула.

— О, папа, он не любит жалости, так что никогда не упоминай ни о чём из того, что я тебе говорила, хорошо? На самом деле, притворись, что ты ничего не знаешь.

Папины щеки всё ещё были довольно бледными.

— Ты знала, Лили?

Она кивнула.

Папа провёл рукой по лицу.

— Я чувствую себя придурком.

— Ты не такой, — я сжала его другую руку.

— Если ему когда-нибудь понадобится поговорить о своей потере, я выслушаю. Ты скажешь ему?

— Он не любит говорить об Ишту.

— Ишту? — спросил папа. — Она тоже была местного происхождения?

— Да.

— Твоя мама хотела назвать тебя так…

Я ударилась коленом о стол.

— Что? Она это хотела?

— Угу. Очевидно, у вас был предок, которого так звали. На Готтва это означает «сладкая». Жена Каджики была Готтва?

— Да, — сказала я, моё горло было таким же горячим, как воздух, пульсирующий из вентиляционного отверстия рядом со мной.

— Я не думал, что многие Готтва всё ещё живы.

Несмотря на то, что я всегда задавалась вопросом, почему мои родители выбрали для меня имя Хопи, я была невероятно рада, что оно победило вероятность Готтва.

— Что с ней случилось? — спросил папа, когда официантка поставила миску эдамаме на наш стол.

Я взглянула на Лили.

— Она погибла в результате несчастного случая.

Папа ахнул.

— Великий Дух, что за жизнь! — он покачал головой. — Я больше не уверен, что я голоден.

Он всё равно съел эдамаме и всю свою тарелку суши, но был нехарактерно тихим во время всей трапезы. Несмотря на то, что мне было неловко за то, что я обременяла своего отца этими знаниями, я была рада, что он наконец узнал, хотя бы для того, чтобы перестать так критиковать охотника.

ГЛАВА 21. ВЕЧЕРИНКА ПО СЛУЧАЮ ДНЯ РОЖДЕНИЯ

— Ты уверена, что хочешь пойти? — я стояла в дверях спальни Лили, наблюдая, как она завязывает шнурки на своих белых кроссовках, украшенных блестящими звёздами. Обувь выглядела новой, как и всё, что носила Лили.