Серебряный туман
Шрифт:
Я вдохнула сладкий аромат.
— Моя тётя делает мыло. Ей бы это понравилось.
— Возможно, ей это не понравилось бы так сильно, если бы она знала, как это было сделано, — я почувствовала улыбку в её словах.
Широко раскрыв глаза, я посмотрела вверх.
— Как…
— Панцири жуков.
— Панцири ж-жуков?
— После высыхания панцири и…
Вероли, должно быть, почувствовала моё отвращение, потому что сказала:
— Наверное, мне следовало сказать тебе, что
Я покачала головой.
— Я ценю твою честность.
Проблема заключалась в том, что теперь я не чувствовала себя чистой. Кто бы чувствовал после купания в высушенных насекомых?
Вероли спросила меня о моей тёте, и это заставило меня заговорить о доме. Её глаза остекленели от удивления, когда я рассказала ей о Роуэне, о моём отце, о пляже и озере. Вскоре я была высушена полотенцем и накрашена, и она заплела мои волосы в сложную косу, украшенную золотыми цепочками.
— Теперь платье.
Она пошла в спальню и вернулась через несколько минут с полосой фиолетового цвета, накинутой на предплечья.
— Невесты обручаются в фиолетовом, а потом выходят замуж в красном.
— Это ты сшила это платье?
— У меня нет такого таланта, дорогая. Это было сшито во дворце швеёй королевы.
Она сжала плечи и позволила ткани развернуться. Она заискрилась, оседая на деревянный пол, мерцая пурпуром и серебром. На вырезе и подоле блестели камни, похожие на маленькие бриллианты.
Я коснулась одного из них.
— Это… бриллианты?
— Да.
— Настоящие?
Вероли кивнула.
— Калигосупра не носят поддельные.
У меня никогда раньше не было бриллианта, не говоря уже о том, чтобы всё платье было в них. Вероли надела его мне через голову и затянула фиолетовые ленты, вплетённые сзади, пока верх не стал таким плотным, что я едва могла дышать. К счастью, юбка была текущей и плыла вокруг моих ног.
— Мама? — раздался незнакомый голос.
— Она почти готова, Доусон.
Вероли потянула за ленту в последний раз, затем обошла меня и взяла за руки, рассматривая результат своих трудов. Когда она улыбнулась, я покраснела.
Мои босые ноги блестели красным лаком для ногтей.
— А как насчёт обуви?
— Благие не носят обувь.
— Ты носишь обувь.
— Я калидум, а не Благая.
Я хотела сказать ей, что я тоже не Благая, но она схватила меня за талию и развернула так, чтобы я могла видеть своё отражение в зеркале позади меня.
Я моргнула, глядя на девушку, уставившуюся на меня в ответ.
Это была не я.
Но так оно и было.
— Слава небесам, что ты обручаешься сегодня вечером.
Когда я нахмурилась, она добавила:
— На несвязанных женщин может претендовать любой мужчина, —
Я ахнула, потрясённая.
— Ты шутишь?
— К сожалению, нет, дорогая. Я говорю тебе, здесь так много нужно изменить. Доусон, она готова.
Никакие шаги не предупредили меня о прибытии другого человека. Босые ноги новоприбывшего не касались поверхности. Они парили в нескольких дюймах над ней. Мальчик был блондином с россыпью веснушек, которые покраснели, когда его широко раскрытые голубые глаза остановились на мне.
Доусон провёл рукой по своим растрёпанным волосам, его глаза метались повсюду, кроме меня.
— Я буду твоим такси сегодня вечером.
— Моё такси?
Вероли засмеялась у меня за спиной. Я повернулась к ней, чтобы понять. Как только она взяла себя в руки, она сказала:
— Доусон доставит тебя во дворец.
— О.
Я предполагала, что Круз вернётся за мной.
— Не волнуйся. У меня хороший послужной список. Я роняю только двадцать процентов своих клиентов.
Мои глаза расширились, а рот округлился в судорожном вздохе.
— Доусон! — сказала его мать.
Он потёр затылок.
— Прости. Наверное, это было не смешно. Я нервничаю. Я никогда не видел такой девушки, как ты. Ух, ты, — его лицо загорелось красным, как знак остановки. — У меня нет фильтра. Извини. — Застенчивая улыбка осветила его лицо. — Я обещаю, что не уроню тебя.
Несмотря на все отстойные чувства и панику, охватившие меня, я улыбнулась.
— Я была бы признательна, если бы меня не уронили.
— Извини, мой мальчик — болтун. Похож на своего отца, — Вероли взвизгнула от смеха.
— Чёрт возьми, мам, Катори подумает, что мы чокнутые.
— Юмор ещё никому не вредил.
Она была права. Юмор был бальзамом, а не оружием.
— Спасибо тебе, Вероли.
— Для меня было честью быть к твоим услугам, дорогая. А теперь тебе лучше идти, иначе ты опоздаешь, — она начала приводить в порядок грязную ванную комнату.
— Ты идёшь, не так ли?
— Я? Нет. Калидумам не разрешается присутствовать на королевских церемониях.
— Я бы хотела, чтобы ты пришла.
Она улыбнулась мне, затем прикоснулась двумя пальцами к слову «человек», вытатуированному на верхней части моей руки, над слабым белым W.
— У меня так много дел, — она отдёрнула пальцы. — Ты должна идти сейчас. Я не хочу попасть в беду из-за того, что не доставила будущую невесту вовремя. Да благословят тебя небеса, дорогая Катори.