Серьга Баласура
Шрифт:
Вдоль дороги тянулся унылый лесной пейзаж. Кустарник, подлесок и чуть на удалении высокие деревья не таили в себе ничего необычного. Дорвинд ездил здесь не один раз и знал, что скука будет его спутником еще добрых пять — шесть часов.
От нечего делать купец сунул руку в карман и извлек оттуда серьгу. Причудливый серебряный узор окаймлял достаточно крупный красный камень. При ярком дневном солнце камень сверкал всеми оттенками алого, блестя ровными гранями. Что в серьге волшебного Дорвинд понять не мог. Его личный амулет-оберег никак не реагировал на серьгу, трение и постукивание
— Баласур! Баласур? Хм! Где-то я это уже слышал!
Припомнить, почему слово казалось знакомым, Дорвинд не мог. Впрочем, это его не сильно заботило. Сунув серьгу в карман, Дорвинд взмахнул кнутом, понукая лошадей, и… тут же рванул за вожжи. На дороге будто из-под земли выросли двое детей. Мальчик и девочка, одетые в потертую холщовую одежду.
— Тпрру!!! Эй, вы! Жить надоело?! — рявкнул Дорвинд, останавливая лошадей.
— Дяденька, извините, — пролепетала тонким голосом девочка. — Мы не хотели.
— Да, чтоб вас! Перепугали, однако, меня! — Дорвинд уже успокоился и улыбаясь смотрел на детей. — Откуда такие будете? Вроде в окрестностях селений никаких нет.
— Мы из Отарна, — ответил мальчик. — Ходили к тетушке в Даннвилль.
— Ого! Вы, однако, путешественники! Сейчас направляетесь домой?
— Да, дяденька.
— Ну, садитесь в фургон. Подвезу вас до Сагбена. Оттуда до Отарна рукой подать.
— Спасибо, дяденька! — обрадованные дети полезли внутрь фургона.
Дорвинд хлестнул лошадей кнутом, и колеса повозки снова завращались.
— Жду интересных рассказов, детишки, — купец был доволен, что у него появились собеседники. — Развлеките старика, уж будьте добры.
Дети несколько мгновений о чем-то между собой шушукались, потом девочка высунула голову из-под тента фургона.
— Дяденька, хотите, я расскажу сказку про белого бычка?
— Белого бычка? — Дорвинд не мог вспомнить такой сказки. — Что ж рассказывай.
Девочка устроилась рядом с Дорвиндом на козлах и начала незатейливый рассказ:
— Жил-был белый бычок!
Детский голос очаровывал. Не важно о чем шла речь, главной была интонация, с которой это говорилось. Близость теплого, невинного тела, подпирающего бок, дополняла обстановку, в которой купец потерял контроль над ситуацией. Он расслабился, и если бы по пути встретилась развилка, то выбор дороги пал бы не на возницу, а на лошадей.
Из транса Дорвинда вывел звук лопающегося стекла. Так могло звенеть только трианское стекло, то из которого был сделан уникальный сосуд, один из товаров купца. Дорвинд обернулся, заглядывая в фургон.
— Черт возьми! Парень, что ты делаешь???
Мальчишка с беззастенчивым видом рылся в вещах купца. Сосуд он разбил случайно, не ожидая, что из тюка вывалится нечто хрупкое.
— Маленький негодник! — Дорвинд остановил лошадей и уже хотел лезть в фургон, чтобы наказать воришку! Купца остановил вид заряженного арбалета, направленного ему прямо в лоб.
Арбалет подрагивал в слабых руках мальчишки, но сил нажать
— Э-э! Парень, это серьезное оружие. Положи его. А то ненароком выстрелит.
Мальчишка ничего не ответил. Он нажал на спуск.
Арбалетный болт со спиральным оперением, вращаясь в воздухе, летел к Дорвинду. Для купца время будто остановилось. Он видел безжалостные глаза мальчишки, оружие в его руках, приближающуюся смерть. Однако, парализованный страхом, он был бессилен что-либо поделать.
Лишь только болт скользнул вдоль его щеки, купец вмиг очухался и бросился с козел на землю. Вообще-то, это было излишне. Мальчишка промахнулся.
Когда Дорвинд поднялся на ноги, дети уже скрывались в придорожном кустарнике. Преследовать их не было ни желания, ни сил. Несколько мгновений смертельного страха измотали Дорвинда больше, чем весь путь, который ему пришлось сегодня проделать. Купец заглянул в фургон, констатировал потерю ценнейшего трианского сосуда, вернулся на козлы и стегнул лошадей.
— Вот детишки пошли! Воришки — ладно, но убивать! — в сильнейшем возбуждении Дорвинд не брезговал разговаривать сам с собой. — Однако, теперь и в Риано ехать не надо. Сосуда нет, а больше я там продавать ничего не собирался. Значит прямо в Челви. Черт возьми, вот ведь приключений на мою голову!
Дорвинд кнутом добавил резвости своим лошадям, и фургон стремительно понесся вперед.
3
Город Челви встретил Дорвинда толпами на узких улицах, гомоном бродячих лоточников и актеров, пристальными взглядами взопревших под стальными латами блюстителей правопорядка. Попав в атмосферу одного из крупнейших городов Мотарии, купец сразу повеселел. Скоро наступит время сбывать товар, считать звонкую монету и облапошивать простоватых клиентов — время, ради которого Дорвинд и занимался своим ремеслом.
Дорвинд направил лошадей в сторону Центральной Площади. Десятки плотников трудились здесь, сооружая временную арену. Верхолазы развешивали цветастые флаги на зданиях городского совета и канцелярии. Город готовился к ежегодной летней Ярмарке. Это была древняя традиция, приносившая купцам типа Дорвинда неплохие доходы. Когда в Челви съедется охочая до развлечений часть населения Мотарии, сухарь станет стоить столько, сколько сейчас дают за свежую булку.
Свернув на небольшую боковую улочку, Дорвинд остановил фургон около дома с вывеской "Экзотический Закат — Лучшие комнаты задешево." Купец спрыгнул с козел и вошел в дверь постоялого двора. Обстановка внутри здания чем-то напоминала общий зал в "Семи трубочистах": бар, камин, столики и лавки. Только здесь было намного теснее, пахло противнее и публика имела более грязный вид. За стойкой возвышался здоровенный детина, заросший недельной щетиной. Он ловко разливал крепкие напитки в огромные кружки и готовил на пригорелом противне горячие тосты. Смазливая официантка неюного возраста разносила снедь клиентам, которые не брезговали пощипывать ее за ляжки и произносить сальные шуточки.