Сергеев и городок
Шрифт:
— Что-то хочешь сказать? — спросил Сергеев.
— Скажу... если не обидишься, — Колька посмотрел ему в глаза. — Плюнь ты на нее! Из-за баб расстраиваться — последнее дело. У этого козла «бээмвуха», баксы... А бабы в сорок лет не бывают идеалистками.
— Она не такая, старик. — Сергеев возразил, но как-то вяло.
— Брось, все они одинаковые... — Колька поиграл желваками. — Одно тебе обещаю: если этого сучка встречу, своей рукой ему мозги вышибу!
Ответить Сергеев не успел — в дверь позвонили.
Он открыл.
— Привет, — обрадовался Сергеев, — ты как чувствовал — у меня уже Безукладов сидит. Заходи, вместе меня жизни поучите.
Бок не ответил на улыбку; похоже, он был здорово пьян. Молча пройдя в прихожую, Генрих плюхнулся на банкетку.
—Ты что, старик, все еще в запое? — спросил участливо Сергеев.
Генка молчал, уставясь перед собой невидящим взглядом.
Из кухни Показался Безукладов:
— Кто пришел?.. A-а, немец, здорово... Что это с ним?
— Не знаю... Ген, что случилось?
— Карл... погиб, — выдавил Генка и заплакал.
Бедный старый Карл, задумавшись, попал под машину — очень уж их много развелось в городке... Сегодня Генрих Иваныч закопал своего друга... ах, если бы он мог похоронить в той же яме воспоминания, что вчера еще грели, а теперь жгли ему душу...
— Мы с ним на Азовское море ездили... как он любил купаться... — Бок вздыхал, и глаза его вновь увлажнялись.
Приятели пили за упокой собачьей души и утешали, как могли, Бока, как вдруг опять раздался дверной звонок
— Кто там еще?.. — Сергеев отставил невыпитую рюмку и пошел открывать.
Он отворил дверь и... вот уж кого он меньше всего ожидал увидеть, так это Моргулиса! В руках Гарик держал две большие сумки.
— Хай! — Моргулис вошел по-хозяйски, с обычным своим самоуверенным видом. Он поставил сумки: — Ну, чего застыл? Принимай жену.
Наташа действительно показалась в дверях.
Однако немая сцена оказалась скомкана: на кухне загремели стулья и вышли оба сергеевских собутыльника. Безукладов попытался оценить ситуацию, но Бок, неожиданно для всех, молча и яростно набросился на Моргулиса
— Чего?!. Чего?! — завизжал Гарик тонким голосом, увертываясь от пьяных кулаков.
Генку схватили за руки.
Моргулис истерически вопил:
— Сволочи, чего я вам сделал?!. Трое на одного... Наташка, уйми их!
— Будешь, гад, знать, как наших баб уводить, — мрачно пригрозил Безукладов. — Погоди, еще я до тебя доберусь...
— Каких баб? — вытаращился Гарик — Кого я уводил?
— А с кем она была? — Сергеев кивнул на жену.
— Ты что — идиот? — Наташа выступила из-за Гариковой спины. — Ты что, не знаешь, с кем я была? Я тебе звонила каждый вечер... А где ты был, я не знаю. Из-за тебя, между прочим, Гарика сорвала.
— А ответчик?.. — недоверчиво возразил Сергеев.
— Ты посмотри, может, у тебя телефон не работает, — посоветовал Моргулис, приходя в себя.
Сергеев поднял трубку. Телефон
— Ну?
— Тьфу ты, черт!.. — вырвалось у него.
Похоже было, что недоразумение разъяснилось. Жена пошла переодеваться с дороги. Моргулис потребовал водки.
— А не боишься — за рулем-то?
— Плевать...
— Молодец, — похвалил Колька, — это по-нашему... Ты того... на Генку не обижайся — он сегодня Карла похоронил.
— Карла?.. А что за Карл — тоже немец?
— Молчи, дурак...
Чувствуя, что Наташе их попойка не в радость, сергеевские приятели довольно скоро засобирались. Моргулис объявил, что в Москву сегодня не вернется, и они решили продолжить у Безукладова.
Сергеев провожал их до двери:
— Вы уж извините, мужики, я дальше — пас...
— Понятно, понятно...
— Гарик, ты меня прости... И спасибо тебе за помощь.
— Если что — обращайтесь, — небрежно ответил Моргулис.
После их ухода жена разбирала сумки. Она была не в духе и потому без почтения хлопнула на стол стопку пластинок.
— Вот. Это тебе Гарик прислал.
— Спасибо.
— Спасибо... А ты что здесь устроил? Не просыхал все время, грязищу развел... Мусор-то хоть раз вынес?
— Нет...
— Вот иди и вынеси.
И Сергеев пошел выбрасывать мусор. Еще спускаясь по лестнице, он услышал крики и шум сражения; они доносились из квартиры Васьки Матюшина. Когда он возвращался с пустым ведром, Васькина дверь была уже нараспашку, а побоище, похоже, достигло кульминации. Безотчетно Сергеев шагнул в открытую дверь. Васька кидал в жену чашками, но попадал все время в стену, и это приводило его во все большее бешенство.
— Эй, артиллерист, — сказал Сергеев, — ты так всю посуду переколотишь!
Васька обернулся и выкатил на него красные глаза:
— А тебе чего надо?! Канай отсюда!
— Ты это... зачем женщину обижаешь?
— Твое какое дело? Учу, чтобы не блядовала... Может, ты тоже ее трахал? Так я тебе щас..
— Попробуй, — тихо ответил Сергеев и поставил ведро.
Васькина жена, всхлипывая, пыталась их остановить, но было поздно... Сергеев с таким упоением, так отчаянно махал руками, что совершенно ошеломил здорового Матюху. Минуты через три бойцы выдохлись.
— Хорош, Сергеев... Ты мне зуб выбил.,. — прохрипел Васька и полез пальцами в окровавленный рот. — Тьфу!
Оба тяжело дышали. Васька переступил, и под ногой его что-то хрустнуло; он, сопя, нагнулся. Это были сергеевские часы.
— «Сейка», бля... — сокрушенно прочитал Матюха и протянул часы Сергееву.
Больница (1)
Почему это доктора все пишут такими каракулями, будто находятся в состоянии аффекта? Лидия Филипповна вручила жене листок направления, похожий больше на предсмертную записку, чем на документ.