Сергей Горбатов
Шрифт:
— Нет, от вас никуда не убежишь! — шептал он как в горячке, пожирая ее страстным взглядом, не в силах будучи выпустить из своих рук ее маленькие, тоненькие руки.
Она повела его за собою к низенькому мягкому диванчику, и он почти упал рядом с нею.
Она тихо улыбалась.
Прошло несколько минут молчания. Они только глядели друг на друга, но он страдал, а на ее лице играла все та же тихая, ласковая улыбка.
Наконец она заговорила:
— Зачем же была вся эта странная сцена, эти безумные признания — и потом вдруг побег?.. Я слушала так внимательно, ваша импровизированная
— Зачем? Зачем?! — задыхаясь, перебил он ее. — Оттого, что я очень несчастлив, оттого, что я люблю вас до сумасшествия!
— В этом еще я не вижу несчастья, мой друг, — сказала она. — Разве я когда-нибудь была жестокой с вами? Разве вы не видели в это последнее время, что я тоже люблю вас?!
Он вздрогнул всем телом, блаженное чувство на мгновение мелькнуло в глазах его, но вдруг он отшатнулся и даже выпустил ее руки.
— Боже мой! Вы меня любите… Вы сами, наконец, сказали мне это? О, я прежде знал, Мари, что вы меня любите… Боже мой, как мы несчастны!!!
Она с изумлением взглянула на него и тихонько пожала плечами. Но он не заметил этого движения.
— Вы меня любите, — говорил он, — и вот, вместо того чтобы считать себя самым счастливым человеком, я готов наложить на себя руки… Зачем мы встретились? Зачем встретились так поздно? Вы принадлежите другому, он имеет права на вас, и мне нельзя с ним бороться… О, Мари, для чего вы приехали из Версаля, для чего вы меня позвали? Ведь вы же знали, что я прибегу, а мы не должны видеться….
— И он еще спрашивает, зачем я это сделала?! Вы меня просто оскорбляете! Вы, в самом деле, сумасшедший человек и сами не знаете чего хотите… Не будьте же ребенком! С какой стати это была любовь?! Пришло время, я уже два года как вышла из монастыря, отказала нескольким женихам, явился герцог — сделал предложение… Он был хорошей партией и такой приличный человек… Отказывать ему было бы глупо… Вот я и вышла замуж. Я никогда и не воображала, что люблю его, да и он, я полагаю, не ждал от меня вечной любви… Мы провели с ним веселое время, все было так ново. Ну, а потом увидели, что мало подходим друг к другу… Спросите его: любит ли он меня?.. Как будто я не знаю, что не далее как в прошлом году он купил великолепные бриллианты для одной актрисы…
— Но ведь вы носите его имя, вы навсегда с ним связаны… У вас могут быть дети!..
— Et vous dites encore que vous m'aimez, monsieur! — совсем оскорбленная вскричала герцогиня. — Разве это любовь?! Вы рассуждаете как лавочник пред счетной книгой… Вы подводите итоги… Какая же это любовь?! Я вижу, что напрасно приехала в этот ужасный Париж, рискуя, может быть, большой неприятностью, только для того, чтобы вас увидеть…
Но в лице его было столько страдания, столько страсти, что она успокоилась и продолжала уже другим тоном.
— Дети! Однако вот у меня детей нет, да, конечно, и не будет… В это ужасное время, которое мы переживаем, разве можно иметь детей, разве можно теперь думать о детях? Посмотрите, что кругом делается, ведь не сегодня, так завтра все это взлетит на воздух, ведь мы живем над кратером, который вот-вот поглотит всех нас! И странно, право, разве мне нужно все это говорить вам?! Стыдитесь, я женщина — и я ободряю вас, учу быть
— Я не преследовал вас, Мари! — прошептал Сергей.
— Не преследовали?! Так, может быть, это бессознательно у вас делалось, но где бы я ни была, я видела ваш устремленный на меня взгляд. И вы умели говорить этим взглядом!.. Я сначала не обращала на вас внимания, но вы были терпеливы, вы поступали по-женски, как самая опытная кокетка… Вы тянули, заинтересовывали… Ну и, говорю, добились своей цели! Что же вам еще больше! Вы заставили меня ободрять вас… Вы довели меня до того, что я делаю глупости, я забываю свое достоинство женщины, я сама иду вам навстречу… Я жду вас, зову — а вы рассуждаете, вы сводите какие-то итоги… Вы безумствуете! Вы заставляете меня думать, что вы обманули меня… что вы не любите меня, что это только игра… Оскорбительная игра — и ничего больше!
Он все молчал, не отрываясь глядя на взволнованное, прелестное лицо ее, ежесекундно менявшее выражение, ежесекундно становившееся все соблазнительнее и прелестнее.
— Serge, что вы со мной сделали?! — проговорила она вдруг упавшим голосом, и на глазах ее показались слезы.
С криком страсти и обожания, вырвавшимся из груди его, он упал перед нею, обхватил ее гибкий тонкий стан жадными руками, покрывая поцелуями ее руки и колени.
Он позабыл все прошлое, всю тоску и мучения этих двух последних месяцев, когда он тщетно боролся с собою, чтобы вырвать из себя ее сладостный образ, наполнявший его мучительным блаженством. Он позабыл все, о чем помнил даже теперь, несколько минут перед тем, в ее присутствии, все, что казалось ему несчастьем и приговором, что заставляло его гнать мысли о счастии, что стояло неразрушимой преградой между ним и ею.
Теперь уже не было преграды — она рухнула от одного сладостного прикосновения.
Она права: зачем мучиться? О чем думать? Надо жить, надо любить… Надо ловить счастье!..
Не сопротивляясь, она принимала его горячие ласки. Она приподняла со своих колен его голову.
Долгий и сладкий поцелуй тихо прозвучал в голубой гостиной…
— Повтори… Скажи, что ты меня любишь! — шептал он, страстно прижимаясь к ней и засматривая в ее отуманившиеся глаза, — скажи, что меня любишь, что никогда до меня не любила…
— Je t'aime… — расслышал он ее слабый вздох. Но ему уже нечего было спрашивать — она принадлежала ему.
Ему казалось, что он взял ее по праву, по самому священному праву — по праву любви, которой нет конца, нет пределов.
II. СЕМЬЯ
Кто же она — эта женщина, одержавшая такую решительную победу над целомудренным Сергеем, заставившая его так скоро забыть далекую Таню, его, до сих пор успешно побеждавшего все соблазны?
Герцогиню д'Ориньи знал весь Париж того времени. Она признавалась одною из самых привлекательных звезд Версаля. Она была дочерью графа де Марси, который еще в царствование Людовика XV был известен в Париже блестящими балами и празднествами, на которые в его роскошный отель собиралось все высшее общество.