Сергей Королев
Шрифт:
В ноябре планерная группа Осоавиахима получила в свое распоряжение самолет: учебный французский «Анрио». Тут же начались полеты. Карл Венслав летал со всеми желающими. В это время Королёв был занят и ничего не знал о самолете. Когда Петр Флеров рассказал ему об этом, Сергей сделал вид, что это его не очень-то и заинтересовало. Но на следующий день он был на аэродроме, в кожаном летном шлеме с очками и в длинном белом шарфе, совсем, как когда-то Уточкин. Венслав сказал Королёву, чтобы он снял очки: не дай бог авария на взлете – глаза можно порезать. Сергей снял. Но по каким-то
Шел 1928 год. Обстановка в стране, разворачивавшиеся полным ходом политические репрессии сказывались и на МВТУ. Но Сергею не до этого – он решил строить свой планер и летать на нем, поговорил об этом с Сергеем Люшиным – конструктором, к тому времени уже имевшим немалый опыт планеростроения. Оказалось, тот тоже хотел строить планер. Вечером того же дня они начали работать у Сергея дома.
Семья Баланиных уже два года жила в квартире на Александровской улице. У Сергея была отдельная комната – можно сказать, домашний кабинет. Здесь, у чертежной доски, Королёв поставил задачу: у планера должна быть абсолютная надежность, пусть даже в ущерб аэродинамике и скорости.
Предварительный проект Королёв и Люшин защищали в Осовиахиме. Проект одобрили, постановили выдать деньги на изготовление рабочих чертежей и найти место, где строить планер.
Вдвоем справиться было тяжело. Пришлось искать помощников. Люшин и Петр Дудукалов взяли на себя крыло и оперение, Королёв с Павлом Семеновым занялись фюзеляжем и управлением. За чертежными досками просиживали каждый вечер. Параллельно Сергей искал, где можно изготовить планер. Он договорился, что в Щепетильниковском трамвайном парке изготовят столярку: шпангоуты, нервюры, лонжероны, в мастерской Военно-воздушной академии – металлические детали. Днем он продолжал работать на заводе.
Когда была выделена группа планеристов в шесть человек, учиться летать на самолете, Сергей, несмотря на свою занятость, уговорил Люшина пройти медкомиссию в академии. Люшин знал, что он ее не пройдет, из-за атрофии дельтовидной мышцы руки, но Королёв обладал талантом убеждать. Медкомиссию Люшин не прошел. Королёв уговаривал друга не отчаиваться. И не ошибся. Он уговорил председателя спортсекции инженера и летчика Сергея Ильича Стоклицкого разрешить Люшину летать, продемонстрировав свой редкий дар убеждения.
Пусть не было помещения для школы, доски, – писали мелом на обломке крыла, зато был английский биплан «Авро-504К». Одно название, а не самолет – старый, ветхий, оснащенный лишь безбожно врущим альтиметром. В его формуляре было записано: «допускает только неглубокие развороты», с двигателем, регулировавшимся в пределах от 900 до 1200 оборотов, что означало – садиться с выключенным контактом. Но этот аппарат все-таки каким-то чудом поднимался в воздух. Стоклицкий считал, что «Авро-504К» – лучший самолет для обучения. Кто научится летать на нем, сможет летать на любом.
Инструктором в спортклубе был Дмитрий Александрович Кошиц, летчик и планерист. Обучалось
Стране остро были нужны специалисты. Почти все старшекурсники МВТУ работали на инженерных должностях. Студент Сергей Королёв замещал на заводе начальника группы центроплана. В те годы родился лозунг: «Закончим МВТУ в три с половиной года!» Руководителем диплома Королёва стал Андрей Туполев.
В декабре 1929 года Королёв защитил диплом, ему была присвоена квалификация инженера-аэромеханика.
До осени, а значит и до планерных состязаний, оставалось совсем немного времени. Планер строили у коновязи под навесом. Собранные части машины на ночь запирали в сарай, стоявший рядом. Возле коновязи строили и другие планеры – Сергей мог видеть, как работают его будущие соперники – его опережали: один планер уже обшивали перкалем (хлопчатобумажной тканью повышенной прочности), другой красили, третий тоже почти готов. Сергею приходилось догонять.
В Осовиахиме, когда два Сергея, Королёв и Люшин, заявили готовый планер на слет, долго не могли поверить, что машину можно построить за такой короткий срок. Но Королёв не был бы Королёвым, если бы он занимался чем-то одним. Сергей совершил свой первый самостоятельный полет на самолете. Готовиться к этому ему пришлось долго. У Королёва была привычка, характерная для планеристов: слишком широкие движения при управлении самолетом. Кошиц хотел ее изжить, а когда посчитал, что Сергей готов, – разрешил ему самостоятельный взлет. Сергей отлично его выполнил, сделал круг, аккуратно посадил самолет.
В середине сентября Королёв с Люшиным и Кошицем повезли планер «Коктебель» в Крым на VI Всесоюзные планерные состязания. На старт было заявлено 22 планера. Испытателем «Коктебеля» стал Константин Константинович Арцеулов – один из самых знаменитых летчиков и планеристов того времени. И то, что он сам вызвался испытать машину Королёва и Люшина в воздухе, было для них большой честью. Арцеулов потом докладывал руководителям состязаний, что планер хорошо слушается рулей, сбалансирован и годится для парящего полета.
О планерных состязаниях писали журналы «Самолет», «Авиация и химия», газета «Наука и техника». «Коктебель» хвалили – устойчивая в продольном направлении машина, упоминали полет Королёва на «Коктебеле», длившийся 4 часа 19 минут, и сопровождавшийся красивыми виражами. С этими виражами вышла следующая история. Молодой планерист Олег Антонов, будущий создатель «Антеев» и «Русланов», не удержал и не успел вовремя отдать конец стартового троса. В нем запутался штопор. Планер взлетел вместе с ним. В полете штопор пробил большую дыру в оперении. Королёв и не подозревал об этом, увидел только после посадки и пообещал Антонову «в следующий раз оторвать плоскогубцами уши».