Сергиевград, призыв, кровь, хлябь и смыв
Шрифт:
Не густо.
Двухлетняя девочка с короткими русыми волосами и «смирительной рубашкой» подошла, молча забрала все три А, отошла и бросила в меня первый кубик.
— За что? — удивился я.
*Бросок*
Поймал, положил и злобно посмотрел на неё.
*Бросок*
Поймал, положил и понял, что гляделок не понимает, и сказал:
— Бросишь, сниму твои подгузники, хотя это артефакт, так что ну, нафиг. Но всё равно отшлёпаю по твоей попе!
— По-па! — радостно взвизгнула девочка и на удивление метко швырнула в меня кубик.
— Я предупреждал! — заявил я и двинулся в сторону мелкой засранки.
Но я не учёл такого исторического факта, как взаимовыручка детей рода красного Солнца.
*Бросок*
*Бросок*
*Бросок*
…
— Это не снежки, блин, больно же! Да откуда в вас столько силы! Почему вас так много? — только и успевал кричать я.
Конечно, я придуривался от скуки. Кубики были из очень лёгкого пластика с закруглёнными углами. Но в какой-то момент вместо семи детишек меня окружило двенадцать.
Та самая мелкая засранка сейчас была сразу в количестве шести одинаковых метателей.
Блин, а им и зелий не надо для пробуждения дара? Эй, медитируй!
*Бросок*
Прямо в лоб.
— Хэдшот… — прокомментировал я, картинно сполз по стеночке и притворился мёртвым вокруг этих медвежат. С зубами у них всё пока сложно, так что задрать не должны.
Меня пару раз ткнул пальчик в щёку.
Броски закончились.
Перестав реагировать, я так же оказался неинтересен.
— А кто настоящая Лиза? — спросил старший мальчик.
— Я! — ответил хор детских голосов.
— Такого не может быть, — продолжил мальчик, подошёл и толкнул одну из них.
Так началась междоусобица или Вторая Кубическая Война.
Но в какой-то момент противостояние (шесть «Лиз» и две их сестры против четырёх остальных детишек) вернулось к побитию «грязного некроманта» летающими буквами Ц, П, И, Е, Д и Ц. А вот А не пользовались такой популярностью, оставив целое А-поле на ковре.
Я, блин, символ примирения.
— Да что у вас тут так шумно?! — с возмущением ворвалась рыжая жена или наложница Альмахана, в общем, мать Людмилы.
Дети застыли с занесёнными снарядами по направлению ко мне.
— Давайте жить дружно, жизни важны некромантов, — выдохнул я и притворился опавшим на стеночку (второй дубль, надеюсь, вышел лучше).
— Жизни каждого важны, — проворчала высокая рыжая дама в спортивном костюме, а только потом заметила странность. И как гаркнула. — Эй, Катька, твоя Лизка размножилась!
— Насть, мы же только по бокалу, когда ты окосела? — усмехнулась вошедшая в помещение женщина так же в одеянии явно не для званого бала, а для зарядки. При этом в руке у неё была кружка, но судя по румяным щекам явно не с чайком. Да и не чайкой, она же не Ова. Надеюсь. — И я окосела. Лиза, деточка, что с тобой?
— Мама! — крикнуло шесть детских ртов, затем «лизы» отбросили оружие в сторону и устремились к матушке.
—
— Да пробудилась она. Иллюзии или копии — вот в чём вопрос. У Альмаханов разного времени бывало оба варианта. Лизоньки, возьмите кубики, — продолжала рыжая изучать ситуацию.
Девочки отошли от мамы и послушно взяли кубики с А, а потом так же радостно бросили их в лицо цели.
Угадайте какой?
— Материальные. На Спутнике такое точно не иллюзия. Но копий столько видов… пошли, Аист освободится, пусть разбирается, — постановила рыжая и ушла.
Мамаша «шестерняшек» просто кивнула и последовала её примеру.
— Эй, яжматери, а отругать за нанесение тяжких увечий? Я до кубиков был красавцем, а теперь кому я нужен? — проворчал я вслед этим стервам.
Только вот мои слова вызвали плохую реакцию.
Ко мне подошли лизоньки, положили ручки туда, куда дотянулись и заявили:
— Ты класивый.
— Со тако ишмать? (что такое «яжмать»?)
— Давай иглать.
— Мне.
— Хочу кушать.
— Пошли гулять.
— А почему разные показания? — пробормотал я, а в следующий миг заметил тапочки в виде голов пони за шторкой.
Три пары.
Я подошёл, посмотрел, вздохнул и ушёл.
Ещё три копии. Итого девять.
И шесть из них теперь от меня не отлипали, в итоге сойдясь на идее голода.
Как «взрослый», похоже, я опять был выбран гонцом для поиска кормчих.
Я вышел из комнаты и отправился с доброй вестью по коридору.
Вслед мне началось уже дежурное завывание. Знать бы, почему это вечно происходит? Свою мамашу они так не провожали.
— Дети Альмахана требует яств и зрелищ! — гаркнул я, ввалившись в комнату, где пять дамочек в спортивных костюмах сидели на полу, клевали виноград и пили из кружек, учитывая две зелёные пузатые бутылки на ковре, уже без сомнений, не какао.
— Матчик, итьи к нианйам. Ми тьут притсьём (Мальчик, иди к няням. Мы тут причём)? — спросила блондинка с каким-то акцентом и разломила рака.
Нерусь, кто ж раков с красным глушит? Особенно, когда рядом дети. Осуждаю, однозначно осуждаю как возлияние, так и сбагривание засранцев на меня.
Но вслух я сказал иное.
— Вы сами знаете, что нянечки меня не слушаются. Но проехали, вы забываете это каждый день. Мы тут уже седьмые сутки. Отдайте приказ принести покушать! И надо что-то решать с лизами, их уже шестнадцать, — произнёс я и ушёл.
Привычно за спиной я услышал:
— Какой же этот малец наглый!
— Я точно против его помолвки с моей Милочкой.
— Что значит «решать с лизами», ик?
— Да кто же его знает?
— А кито эть-о бил?
Да, иностранная жена или наложница каждый раз обо мне забывает. Эти клуши каждый вечер заняты одним и тем же. Занялись йогой, занялись зелёными ёмкостями, полностью забыли о детях.