Сэритей

Соколова Стэлла

Никто не знал о таком его увлечении, да и сам Аленгард вряд ли стал бы кому-то рассказывать. А все потому, что не смотря на то, что дела Эйза выходили за рамки законных, Черный Лис был легендой, а уж когда Аленгард узнал, что они примерно одного возраста…

В общем, какое-то время Аленгард действительно восхищался Эйзом. Не так, как восхищаются великими героями, в конце концов, трудно обожать сверстника, просто почему-то Эйз нравился ему чрезвычайно. Вот он и собирал все слухи о нем, анализируя и делая выводы. Невозможно не отдать дань смелости и уму Лиса, хотя применение им он нашел

не самое лучшее.

Вот и сейчас, не смотря на то, что Сейлин практически отведала его крови, Эйз не воспринимает ситуацию всерьез, на первый взгляд. Сам же, скорее всего, уже успел все просчитать и перепроверить.

Аленгард перестал улыбаться и сказал:

– Говори, а я подумаю, стоит ли идти тебе на встречу.

Эйз, вместо того, чтобы ответить, схватился за голову и упал на колени.

Аленгард поначалу подумал, что тот претворяется, желая выиграть время, но посмотрев на него и узрев черные всполохи, которые говорили о том, что бедняга испытывает сильную боль, джейша присел рядом с ним и, немного обеспокоенно, спросил:

– Что с тобой?

Эйз захрипел и сдавленно произнес:

– Узы…

Когда джейша приставил к его горлу Сейлин, Эйз пожалел о том, что сказал ему о полной версии пророчества, ну и заодно о том, что сам он с ней знаком, о чем так же не забыл упомянуть. И ладно бы эта Сейлин была как нормальная коса, так нет же - лезвие у нее обоюдоострое, так что убить его факелоголовый и так может.

Эйз незаметно вздохнул.

Сегодня утром он пообщался с Телоном и его здоровье заставило Эйза задуматься. Нет, с королишкой тщедушным все было в порядке, настолько в порядке, что даже не верилось. Руки, исковерканные множественными переломами, были исцелены и, насколько было известно Эйзу, исцелили Телона не местные маги. А если не они, значит пророчество начинает сбываться. Теперь надо еще слепца прозревшего найти - и можно хорониться заживо.

Эйз, в отличие от прочих, знал, какого именно слепца надо искать, потому что о нем, так же как и о калеке, говорилось в пророчестве достаточно четко, разве что имени не называлось, да оно и не нужно. Так ли много слепцов в мире, носящих имя "Сейлин Лангор"? Вот он и решил посмотреть, а не прозрел ли Аленгард?

Так как этот умник, в принципе, слепцом не являлся, в полном смысле этого слова, то изменений, произошедших с ним самим мог и не заметить, теоретически. Кто же знал, что этот свечкоголовый такой нервный окажется? Одно слово и пожалуйста - Сейлин приставлена к горлу.

Теперь придется рассказать о пророчестве, а Эйз думал, что время у него еще есть. Вообще, он планировал смыться по быстрому из Ордена, если Аленгард "прозрел" и направиться в Рандор, потому что никто не может предсказать, когда именно луна станет алой. Может завтра, а может через миллион лет? Так или иначе, пока артефакт дремлет, его можно вернуть в Обитель Богов, но стоит ему проснуться, как осуществить задуманное будет невозможно. А это означает, что Эйз никогда не заполучит новое тело и, скорее всего, его опять прикуют к стене, а может вообще отправят в горн. Только вот в горн ему не хочется совсем, хоть пятками упирайся!

Только Эйз собирался отшутиться, как

голова буквально взорвалась болью. Так больно ему еще никогда не было. Алая пелена встала перед глазами, горло сдавило, тело начало сотрясаться, словно Эйза било молнией.

Единственной нормальной мыслью, посетившей разрывающуюся от боли голову, была:"Что происходит?".

Ответ не заставил себя ждать:

– Это цепи…

Эйз осознал, что погрузился на самый глубокий уровень, расщепив собственное сознание. Уметь делать такие вещи очень полезно, особенно если занимаешься всякими темными делишками и можешь попасть в лапы палача, который попробует на тебе все свои орудия пыток. Обычно этим методом "ухода" овладевали шпионы, потому что именно их пытали чаще всех прочих, что, в принципе, логично. Эйз же научился расщеплять сознание любопытства ради. Вот и пригодилось…

– Нейлас?

– Да.

Эйз увидел мальчика, чье тело он занимал. Что может быть прекраснее, чем "мило" побеседовать, пока твое тело корчится в агонии? Отлично проведет время, как ни крути. Время, кстати, вело себя как-то странно, точнее, Эйз воспринимал его течение по другому - оно словно бы растянулось, такое же ощущение у Эйза было, когда он висел, прикованный к стене.

– Какие цепи?

– Цепи Келлендар. Я говорил тебе о них.

– А… Помню.

– Кому-то из них угрожает опасность. Он задумал убить всех, до кого дотянется и себя, заодно. Отдай приказ…

В этот момент боль дошла и до того уровня, где Эйз нашел столь кратковременную передышку. Сознание вновь стало единым целым, что принесло еще больше страданий. Боль, сводящая с ума, красной пеленой окутала мир. До Эйза дошли слова, произнесенные Аленгардом:

– Что с тобой?

Эйз прохрипел:

– Узы…

Боги, о Великие Боги! Как же больно! Что-то… Что-то он должен сделать. Сознание уплывало, а вместе с ним и способность размышлять.

– Мальчики… Те двое, что с ними?

Лицо Аленгарда выражало удивление.

– Мальчики? В порядке, сидят под замком.

Эйз уже не осознавал, что говорит джейша, он просто решил больше не думать. Забудь, сил нет ни на что, даже просто думать - и то больно… Нет, погоди-ка… Когда это Эйз, Черный Лис, сдавался без боя? Что там Нейлас сказал? Отдать приказ? Кому и как?

Тихий голос, который принадлежал Нейласу, произнес:

– Скажи ему, чтобы он прекратил… Цепи восстановлены, у тебя получится.

Если бы Эйз не мучался в этот момент, он бы рассмеялся, что было сил.

Отдать приказ неизвестно кому? Ладно, пусть будет так. Собрав волю в кулак, Эйз мысленно прокричал:

– Прекрати!!!

Рэн сидел в камере и уныло смотрел на окно.

Если бы оно было чуть пониже, можно было бы наружу выглянуть. Все равно веселее было бы, чем просто так стену подпирать. Если бы тут был Никас, можно было бы с ним обсудить дальнейшие действия, а так…

В коридоре за дверью послышались шаги и, в следующий момент, дверь распахнулась. На пороге застыл один из послушников, или как там ученики называются? Юноша держал перед собой поднос, на котором стояла миска с похлебкой и деревянная дощечка с хлебом.