Серия "Афган. Чечня. Локальные войны-3". Компиляция. Книги 1-28

Коллектив авторов

Обстановка довольно сложная: на их направлении наблюдалось большое скопление боевиков. Около двух тысяч. Разведка засекла в ближайшей станице несколько «камазов» с вооруженными людьми. Готовился прорыв на Кизляр. Спешно стали окапываться, укреплять линию обороны, вчера для усиления подогнали легкие танки. Почти каждую ночь обстрелы с чеченской стороны. Какая-то сволочь постоянно в наглую долбит позиции из автоматического гранатомета, со стороны Сары-Су иногда бьет миномет. Пацаны бздят, боятся лишний раз голову высунуть из окопа. Первые дни для них были самыми тяжелыми, самыми кошмарными. Даже обделались некоторые. Я их прекрасно понимаю. Самому

довелось побывать в их шкуре, тогда в 96-ом, под Грозным. При минометных разрывах такой испытываешь животный страх, что ничего уже не соображаешь, что с тобой творится! И кто ты такой на этом свете! А они, еще мальчишки! Чего они, сопляки, в жизни видели? Хорошо, хоть днем все спокойно, степь прекрасно просматривается. Ночью бывает срабатывают сигнальные мины: может чеченцы ползают, а может суслики или черепахи задевают. Вчера подстрелили солдата, который ходил в дагестанское село менять тушенку и, возвращаясь, зацепил «эмэску». В темноте взвились сигнальные «звездочки», часовые открыли огонь. Повезло шкету, счастливо отделался. Чудом остался жив. Ногу прострелили, когда дали очередь в сторону вспышки. Случается, какой-нибудь абрек пробирается в темноте между двумя заставами и открывает огонь. А мы как идиоты долбим всю ночь друг друга. На прошлой неделе ездили с начальником штаба к соседнюю бригаду. Ваххабиты блокпост у них в Тухчаре атаковали. БМП из граников сожгли. Остатки «калачевцев» в село отступили, где и приняли последний бой вместе с дагестанскими милиционерами. Шестерым, захваченным в плен солдатикам, боевики отрезали головы. Зрелище, скажу, жуткое. Нелюди! Как сейчас, перед глазами стоят истерзанные тела пацанов… Настоящее зверьё! Похоже, арабы-наемники. Они с нашими особенно не церемонятся. У нас, слава богу, потерь пока нет. Только несколько раненых».

На рассвете в караулку ввалился угрюмый капитан Терентьев. Молча расстегнул портупею и зло швырнул на бушлат.

— Николай, ты откуда? — обернулся к нему Шилов, склонившийся над столом. — Как ошпаренный!

— Из штаба с Кучеренко приехал! Ребят из спецназа положили в Новолакском районе!

— Как положили? — встрепенулся капитан.

— Свои положили! Понимаешь?

— Как свои? Ты чего городишь-то?

— Армавирский спецназ брал высоту, выбил оттуда «черножопых духов». А тут штурмовики и вертолетчики налетели, то ли спутали, то ли координаты были неверные, ну и проутюжили своих из «нурсов» и пушек в несколько заходов. Тридцать четыре бойца завалили, дебилы! На сигнальные ракеты, суки, не реагировали.

— Да, что они, ослепли, скоты?!

— Помнишь? Под Карамахи тоже своих раздолбали. Летуны хреновы!

— Эти-то тут ни при чем, это штабисты бляди! Скоординировать совместные действия не могут.

— Кому-то явно звезд захотелось!

— Суворовых развелось как собак нерезаных! Мудаки штабные! Привыкли игрушечные танки по песочнице двигать да животами и лампасами трясти!

— Да, Мишка, кругом сплошной бардак!

— Ё…ный в рот! Суки!

— А ты-то, чего не спишь, филин старый, ведь сутки, поди, на ногах провел?

— Да, вот письмецо Ленке сподобился черкнуть, беспокоится всё же. Позвонить не удалось. Да и не спится чего-то, тревога какая гложет.

— От меня привет сестричке. Да напиши, если матери будет звонить, чтобы не брякнула ей, что мы здесь прохлаждаемся. Вся испереживается старушка, а у нее сердце больное.

— Что я, совсем дурак? Конечно, напишу, чтобы не сболтнула лишнего.

— Я, пожалуй, сосну немного, в ночь опять заступать.

Эх, счастливый ты, Мишка. Ленка — красавица, детишки…

— Не знаю, чего вы всё ищете, ваше благородие, капитан Терентьев? Уж давно бы бабу завел!

— Пока не встретил такую, какую хочу. Видно не судьба! — вздохнул Николай, закрывая глаза.

— Пора семьей обзаводиться, ведь не мальчик уже!

— Еще успею, под каблук-то!

— Не нагулялся еще, кобелина?

Кончив писать, Шилов запечатал конверт и взглянул на спящего на бушлате шурина.

— Да, непонятно, чего бабцам надо? Такой красавец пропадает! Да будь я на их месте, я такого молодца, ни за что бы не пропустил.

Глава девятая

Было около двенадцати часов дня, когда Николай Терентьев проснулся. Побрился. Выглянул наружу. Шилов, бодро прохаживаясь перед взводом, вовсю материл солдат.

— Придурки хреновы! Вам что, жить надоело? Хотите, чтобы какой-нибудь Мамед-Ахмед вам кишки выпустил? Хотите своим родителям цинковый подарочек приготовить? Сукины коты! Вам, тупорылым, русским языком было сказано! Рас-по-ло-жение части не покидать! — отчитывал невыспавшийся раздраженный Шилов перед строем двух рядовых, которые самовольно покинули заставу и отправились за яблоками в ближайший брошенный сад.

Люди, предчувствуя надвигающуюся беду, спешно покинули эти места, побросав свои дома и скарб. Безхозные сады и бахчи стали регулярно подвергаться опустошающим набегам со стороны военнослужащих бригады.

— Да, кстати, если ещё раз узнаю, что кто-то ловит и трескает змей, самолично спущу с любителя китайской кухни штаны и выдеру задницу! Деликатесы дома будете лопать! Понятно!

Самурский и Чернышов стояли понуро, переминаясь с ноги на ногу, тупо уставишись в землю, смиренно выслушивая крупнокалиберную ругань ротного.

— Гурманы, хреновы!

— Михаил, да брось ты! Пацаны ведь! — пытался вступиться за солдат капитан Терентьев, присаживаясь на ящики из-под снарядов.

— Коля, дай им волю, так они на шею сядут.

— Тебе, пожалуй, сядешь! Как сядешь, так и слезешь!

— Знаешь, когда от солдата меньше всего хлопот?

— Ну, когда?

— Когда он спит! Не знал такого?

— Это ты на собственном опыте сделал такое умозаключение, или великий полководец Суворов это первым заметил? — не преминул съязвить Терентьев!

Шилов пропустил отпущенную колкость шурина мимо ушей и, обернувшись к строю, отдал распоряжение сержанту:

— Широков! Вооружи этих двух хорьков лопатами, пусть немного разомнутся. Надо расширить проходы и углубить окоп у четвертого блиндажа.

Было жарко. Нещадно напоследок палило сентябрьское солнце, отыгрываясь за прошлую неделю, когда моросили нудные нескончаемые дожди, и стояла непролазная рыжая грязь.

— За всю жизнь столько земли не перекидал! Сколько здесь! — почесывая красную, обгоревшую на солнце спину, бросил уныло Чернышов.

— Я дома на даче за десять лет столько не перелопатил! Одних только БМП целых три штуки закопал и «бэтр» впридачу, — проворчал в ответ напарник, оперевшись на черенок лопаты и отмахиваясь от надоевших мух.

— Была бы почва нормальная, а то сплошная щебенка!

— Виноград тут хорошо разводить!

— Почему это?

— А он любит такую почву.

— С камушками?

— Ага. Слышал, новость?

— Какую?

— Ночью Карась откепал замполита!

— Да, ну! — Танцор присвистнул. — Карась опупел, блин, что ли? Или обкурился в конец?