Серная кислота
Шрифт:
Здена не умела выражать свои мысли, как ЭРЖ-327. Однако процессы, происходившие у нее в голове, были, по сути, те же. Чувство отвращения, о котором он говорил Паннонике, она знала хорошо. И испытывала его порой так остро, что нашла для него это самое слово.
С ранних лет, когда люди принижали ее или принижали в ее присутствии что-то им непонятное, когда бессмысленно уничтожали нечто красивое, выставляли кого-то на посмешище ради того, чтобы повеселить компанию, и находя грязное удовольствие в том, чтобы опускаться
Она привыкла жить рядом с этими неизбежными мерзостями, говоря себе, что так устроен мир, и даже сама в них участвовала, пытаясь доказать, что не всегда является лишь их жертвой. Она считала, что лучше вызывать тошноту у других, чем испытывать ее самой.
Иногда, очень-очень редко, отвращение покидало ее. Когда она слушала музыку, казавшуюся ей прекрасной, когда выходила на воздух из душного помещения и холодный ветер щедро бил ей в лицо или когда тяжесть от обжорства за праздничным столом таяла в терпком вкусе вина. И это было больше, чем просто передышка: отвращение вдруг оборачивалось своей противоположностью, для которой не существовало имени, это не назовешь тягой к чему-то или влечением, это было в тысячу раз сильнее – словно вера во что-то необъятное стремительно разрасталась в ней, так что глаза готовы были выскочить из орбит.
Похожее действие оказывала на нее Панноника. Безымянное чувство по отношению к безымянному человеку – слишком много неназванного в этой истории. Здена должна узнать, как зовут СКЗ-114, во что бы то ни стало.
Истощение стало проблемой не столько красоты, сколько выживания. Утром, во время построения, заключенных осматривали: тех, кто слишком исхудал, чтобы считаться жизнеспособным, отводили в колонну смертников.
Некоторые подкладывали под робу тряпье, чтобы выглядеть потолще. Людей денно и нощно терзал страх перед потерей каждого грамма.
Бригада состояла из десяти человек, включая ЭРЖ-327 и МДА-802. Панноника неустанно пеклась о здоровье этих десятерых. Но давление, которое все они неосознанно на нее оказывали, чтобы она приняла шоколад от надзирательницы, становилось невыносимым.
Ужас их общего положения обострял ее гордость. «Мое имя стоит дороже шоколада», – думала она.
Тем временем Панноника сама таяла на глазах. Роль первой скрипки не гарантировала ей жизнь: организаторы потирали руки, предвкушая ее телегеничную агонию, заснятую пятью камерами.
Здена запаниковала. Поскольку СКЗ-114 отказывалась взять шоколад, надзирательница однажды насильно запихнула ей плитку в карман робы. Девушка тут же знаком велела удвоить порцию. Здена так ошалела от дерзости своей протеже, что безропотно сунула ей еще одну плитку.
Панноника в ответ подняла взгляд, который теоретически можно было истолковать как выражение благодарности. Здену сразила эта фантастическая надменность. «Ничего себе самомнение», – подумала надзирательница. Однако сочла, что на то есть основания.
За
– Это надзирательница Здена вам дала? – спросила МДА-802.
– Да.
ЭРЖ-327 передернуло при мысли о том, чем придется расплачиваться СКЗ-114.
– Какую цену вы назначили? – спросила МДА-802.
– Никакую. Я получила шоколад даром.
ЭРЖ-327 перевел дух.
– Ей дорога ваша жизнь, – прокомментировала МДА-802.
– Вот видите, я была права, что не пустила по ветру свое имя, – ответила СКЗ-114.
Все рассмеялись.
Это вошло в обычай: каждый день надзирательница совала по две плитки шоколада в карман СКЗ-114, получая в награду лишь быстрый взгляд.
Когда первое потрясение прошло, она начала думать, что прекрасная узница просто ее дурачит. Здене нравилось считать себя благодетельницей той, что сводила ее с ума. Панноника же держалась вовсе не как должница, которую переполняет чувство признательности. Если бы она хоть обратила к ней взор своих огромных глаз, исполненных благодарности! Девушка же вела себя так, словно шоколад доставался ей по праву Здена сочла, что СКЗ-114 зарывается. С каждым днем обида накапливалась. Она словно вновь переживала слишком хорошо знакомое унижение: ее презирают.
Она знала, что ее презирают надзиратели и публика, это было ей безразлично. Но презрение СКЗ-114 она перенести не могла. И уже жалела, что подменила кнут. Ей хотелось высечь Паннонику по-настоящему.
Хуже того, ей казалось, что вся бригада Панноники презирает ее. Что они вместе смеются над ней. И стала подумывать, не лишить ли СКЗ-114 шоколада. Но, увы, ее подопечная за все это время ничуть не поправилась.
Ясно: она делится шоколадом с остальными. Поэтому он и не идет ей впрок. Эти сволочи из бригады наверняка отбирают и ее долю.
Здена люто возненавидела компанию своей избранницы.
Месть надзирательницы не замедлила обрушиться.
Однажды утром, осматривая бригаду Панноники, Здена задержалась перед МДА-802.
Постояла некоторое время, ни слова не говоря, зная, в какой ужас приводит жертву ее молчание. Пренебрежительно оглядела узницу с головы до ног. То ли из-за ее остренького и дерзкого личика, так не похожего на ее собственное, то ли оттого, что она чувствовала, что они с СКЗ-114 подружки, Здена терпеть не могла МДА-802.
Вся бригада затаила дыхание, воспринимая участь бедняжки как свою собственную.
– Что-то ты слишком отощала, МДА-802, – бросила в конце концов надзирательница.
– Нет, надзиратель Здена, – с вызовом ответила та.
– Не нет, а да! Отощала. И как ты могла не отощать на каторжных работах при голодном пайке?
– Я не отощала, надзиратель Здена.
– Нет? Неужели? Уж не балует ли тебя кто-нибудь лакомствами?
– Нет, надзиратель Здена, – проговорила МДА-802, обмирая от страха.