Серое братство
Шрифт:
Пока мы грелись у костра, старик не проронил ни слова, переворачивая дрова в огне концом палки. На невысокой треноге висел закопченный котелок, в котором парила вода. Ронгар, видимо, собирался что-то варить. Но вместо какой-нибудь крупы старик вытащил из-за пазухи тряпку, развернул ее, взял щепоть сушеной зелени и бросил в булькающую воду. Подождав, когда забурлила вода, он снял котелок. У него была даже поварешка из бересты. Он зачерпнул варево и дал каждому из нас по очереди. И пока мы не напились как следует странного питья, продолжал молчать.
Мы занялись сушкой одежды.
— С чем пришел? Зачем этот мальчишка здесь? А, я догадываюсь…
— Ты знаешь, а не догадываешься, — поморщился Поэт. — Не нужно жаловаться на потерю памяти. Брось свои детские игры. Мне нужно знать все о Магване. О нем ты слышал, я надеюсь.
— У нас, служителей культа Агведы [14] существует целая система сбора разных слухов, вестей. Не трудись спрашивать, Поэт. У Серого Братства тоже хватает тайн.
14
Культ Агведы — старинный культ воинов-храмовников, собирающих реликвии и артефакты ушедших эпох, легендарных героев и темных сил. Существует поверье, что, собрав все имеющиеся в мире реликвии, Агведа возьмет власть над миром.
Ронгар подбросил в костер мелко нарубленных сучьев, разворошил уголья, чтобы огонь сразу взял свежую пищу.
— Много лет назад прошел слух, что через Ворота [15] проходят люди с другой стороны и называют эту землю Алам. Так говорят, я не проверял. Мало кто пробовал добраться до Алама с Пафлагонии, все чаще морем. А вот оттуда лезут шарлатаны, шпионы, да и просто любители приключений. Мы же судим по мельчайшим изменениям в обществе. Враги становятся друзьями без каких-либо причин, хотя месть крови не допускает подобных примирений. Истинные друзья стали резать друг друга.
15
Ворота — другое название Драконьих Зубов
— Это происходит повсеместно, — заметил Поэт. — Таков мир.
— Правильно, да не всегда, — оборвал его Ронгар. — Много непонятного. Наши люди есть везде, во всех местах Континента: городах, деревнях, кабаках, харчевнях, дворцах. Они прощупывают настроения, выявляют зарождающиеся интриги. Кто-то меняет планы, уже решенные и согласованные, и это, согласись, странно.
— Я слышал, что вашей целью не является политика в чистом виде, — ухмыльнулся Поэт. — Ваши интересы куда как другие.
— Одно другому не помеха, — загадочно ответил Отшельник.
Я зевнул. Вот почему мне не нравится какое бы то ни было тайное братство. Топчутся на месте, делают таинственные лица, говорят непонятные вещи. И ведь знают, о чем идет речь!
Ронгар пытливо посмотрел на меня. Я спокойно воспринял его взгляд, словно меня не касалось, о чем шел разговор. Не кривя душой, честно признаюсь: я не хочу быть крутым парнем и спасать чью-то задницу. А Егерь заставляет меня быть тем, кем хочет видеть
— Ваш Магван ищет парня лет пятнадцати-семнадцати, вот как твой напарник.
— Зачем? — Поэт в глубокой задумчивости тоже поглядел на меня.
— Истоки его желания надо искать много лет назад, когда родился человек, способный перевернуть обычаи народов и их жизнь.
— Говори яснее, Отшельник. Я знаю, что люди Агведы любят пускать пыль в глаза.
— Ты слышал о Претендентах?
— Да.
— Алам не хочет новизны, но мир рано или поздно станет другим. Лучше или хуже — не знаю. Но Магван стоит в ряду будущих событий, хотим мы все этого или нет.
— Вы его тоже ищете? — поразился Поэт.
— Нет, — засмеялся Отшельник. — Мы ему не нужны, как и он — нам. Он избегает Серого Братства. А почему? Сам догадайся.
— Легко сказать, — проворчал напарник. Ронгар запутывал нас сознательно, потому что знал не больше, чем мы, иначе говорил бы яснее. А так — словесная шелуха. Лично мне стало еще тоскливее. К Магвану подмешали культ Агведы, каких-то Претендентов. Куда я попал?
— Значит, Претенденты? — хмыкнул озадаченно Поэт. — Ладно, это уже что-то. Надеюсь, вы не будете вмешиваться в наши дела?
— До тех пор, пока наши дорожки не пересекутся, — предостерег Ронгар. — Корона Мира — не шутейная вещь, сам понимаешь.
— О-оо! — протянул Поэт. — Так вот куда ниточка тянется! Ну, спасибо за хорошую беседу! Завтра я ухожу, старик. У тебя есть два года, чтобы обучить этого птенца всем премудростям жизни. Деньги в ваш Храм уже привезли.
— Я знаю, — кивнул Ронгар. — Иначе бы не пустил на остров. Но разве за год можно дать мальчишке науку, которой все мы посвящаем целую жизнь? Насколько я помню, Ходок жил у меня три года, а уж Егерь — все пять.
— Время не ждет, Ронгар, — сухо обронил Поэт. — Тебе не будет трудно с мальчишкой. Голова у него работает.
Я медленно начал злиться, неотрывно глядя на напарника. Он ни разу не обмолвился, что хотят со мной сделать. Егерь и Поэт решили, что мне нужна нянька по жизни? Я должен делать то-то и то-то? За меня будут думать, кушать, спать, любить женщин? Расписали на долгие годы мою личную жизнь! Два года на острове со странным стариком! Я же с тоски загнусь!
— Почему я ничего не знал? — яростно насел я на Поэта. — Спросили вы меня, хочу ли быть воином? Может, я хочу стать звездочетом или главным поваром у герцога Линда?
— Эй, Гай! — Поэт постарался улыбнуться, но у него ничего не получилось, как только он наткнулся на мою физиономию. Сказал примиряющее: — Для тебя будет лучше, если ты два года с пользой проведешь здесь, чем под знаменами Святого Доминика. Кто знает, может, твой первый бой станет для тебя и последним?
— Не всем же так везет, — остывая, пожал я плечами.
— А знаешь ли ты, что на третий день после нашего ночного разговора, того самого, весь университет забрали в казармы? — голос Поэта стал жестким. Он проследил за моей реакцией на свои слова и удовлетворенно кивнул: — Так-то, друг мой. Здесь ты будешь жить два года и делать то, что скажет Ронгар.