Серпомъ по недостаткамъ
Шрифт:
В сентябре Мышка вытащила мена на традиционный в Царицыне "Купеческий бал" - мероприятие, где встречалась "финансовая элита" уезда и много торгового народу со всей губернии. Мне это мероприятие было не по нутру, тем более что я, похоже, наступил на гланды почти каждому хлеботорговцу губернии... Однако, как оказалось, наступил я им всем достаточно "нежно", и если в прошлом году та же Шешинцева при виде меня демонстративно плевалась, то сейчас купцы встретили меня с явной приязнью. Мышку единодушно (чего, как потом говорили, не случалось больше десяти лет) выбрали "королевой бала", а меня присутствующие чуть ли не облизывали: мои "колхозные крестьяне", честно
Пять с половиной тысяч тракторов машинно-тракторных станций урожаю, конечно, поспособствовали изрядно, но до "рекордов" было все же далеко: в среднем крестьянские поля даже после тракторной вспашки и сева дали центнеров по девять с гектара. Рост же именно продаж зерна обуславливался другими факторами: крестьяне все же поверили в капусту "амагер" и "гигантскую" морковку - и высвободившееся на пахоте время использовали для разбивки обширных огородов. А относительное изобилие воды - например, волжская вода по каналам и водоводам качалась аж до Петровска и дальше изрядно пополняла Медведицу - обеспечило на этих огородах неплохие урожаи.
Вдобавок Нобели, полностью удовлетворенные поставками стальных бочек для керосина, продали мне все бондарное производство с Царицынского завода - и почти каждое крестьянское хозяйство смогло очень недорого купить "бочкотару" для засолки овощей - так что хлеба на рынок поступило гораздо больше обычного. И хлеботорговцы решили сменить гнев на милость. Подозреваю, что временно: цену на зерно на рынке именно я держал на уровне пятидесяти пяти копеек (забирая по полтиннику любое количество у крестьян "на дому"), так что в моих элеваторах было запасено чуть меньше миллиона тонн - то есть "под крышу", не влезало больше. Но все же прекращение вражды с поволжскими богатеями радовало...
Миллион тонн - это вместе с прочими, не только волжскими, угодьями: очень неплохие урожаи были собраны и в "сибирских" вновь построенных деревнях. Настолько неплохие, что там чуть не случилась моя собственная "целина": значительную часть урожая хранить было негде. Пришлось срочно с несколькими бригадами "Сельхозстроя" смотаться в Челябинск: строитель амбаров из меня, конечно, никакой - но нужно было с местными банками договориться о бесперебойном финансировании работ.
В октябре, когда я вернулся домой окончательно (по крайней мере на этот год), расходы у меня превысили доходы. Мышка тут же организовала мне кредит из собственного банка - но то, что своих денег уже не хватает, было очень неприятно. Хотя и понятно: война - штука дорогая, а ведь я финансировал ее из собственного кармана. Но есть еще более дорогая штука - мир. Для того, чтобы освоение сельхозугодий на Амуре, той же Курганщине или, скажем, в Акмолинской области хоть немного окупалось, нужно было построить в тех местах по крайней мере ремонтные заводы. И если с землями южнее Кургана было ясно: завод надо в Кургане и ставить, то что делать с Приамурьем или наделами в Семипалатинской области? "Ближайших городов" там и вовсе нет...
В конце октября мы подбили итоги сельскохозяйственного года. И итоги эти порадовали: не только очень хороший урожай зерновых удалось собрать, но и с овощами получилось более чем неплохо. Причем наибольшие урожаи капусты и морковки были собраны от Тульской до Могилевской губерний, а небольшое имение, приобретенное в районе Острова на Псковщине дало урожай картошки, удививший даже меня: с каждой из ста двадцати десятин было собрано по шестьдесят
Деньги-деньги... это уже патологией какой-то становится. В конце-то концов, Россию от революции я спас. Японцам не то что не проиграли войну, а вообще Хоккайдо у них отъели. Что, кроме меня в России и нет никого, кто ее вперед двигает? В конце-то концов если моя промышленная империя оценивается в полмиллиарда рублей, почему я все еще живу в квартире на втором этаже? В провинциальном купеческом городишке на задворках Империи, а не в замке на Ривьере?
Да и Мышка заслуживала большего - по крайней мере счастливой спокойной жизни, а не бдения над учетными книгами по двенадцать часов в сутки. Да и Камилле стоило отдохнуть, а не нюхать вонючие реактивы в лаборатории. Машке тоже нечего стоять днями у горячих печей... кого еще забыл?
Эти мысли буквально обуревали меня, после того как Мышка, чмокнув меня, сонного, в щеку, сообщила что восьмичасовым поездом убывает на неделю в Ярославль и Кострому - какие-то проблемы с местными отделениями банка. Пока я поднялся, она уже убежала, и я, злой и невыспавшийся, отправился на кухню - единственной островок стабильности в окружающем мире. Пирожки, как и всегда, стояли в корзинке посреди стола, а Дарья уже наливала мне чай.
Я сел за стол, молча взял пирожок и вцепился в него зубами. Не повернулся, даже когда в кухню вошла Камилла - эка невидаль!
– Ну и чего ты сидишь такой надутый? Сердишься, что жена так срочно уехала? Так она не виновата, что в Ярославле управляющий помер и документ о передаче дел больше подписывать некому. Не сердись, возьми лучше вот этот пирог - Дарья новый придумала, с белыми грибами в молоке, специально, говорит, для Марии Иннокентьевны, мне тоже очень нравится.
– Камилла, а ты вот скажи: что ты больше всего сейчас от жизни хочешь? Точнее, не сейчас, что прямо сейчас, а вообще?
– Вообще...
– Камилла закрыла глаза, покрутила головой и, проглотив кусок, уточнила: - вообще-вообще?
– Да. Совсем вообще. Например, остров в океане, чтобы сидеть на берегу и слушать шум прибоя...
– Я поняла. Остров - это хорошо, ты остров купи - в Греции где-нибудь. Мы туда будем иногда ездить, сидеть и слушать. И есть Дарьины пирожки. Остров - он не помешает. Но если совсем вообще - я тебе сейчас скажу, только ты не смейся. Я хочу, чтобы даже внуки мои - если они будут - шли по улице - и все люди смотрели на них с уважением и говорили друг другу: смотри, это внук той самой Камиллы Луховицкой, которая... Только я еще не придумала, которая что. Которая открыла что-то, изобрела что-то такое, что сделало всех людей счастливыми.
– Ну ты и сейчас столько всего наоткрывала и напридумывала, столько людей сделала счастливыми, что и не сосчитать.
– Сосчитать. Стрептоцидом на войне излечили восемьсот сорок шесть раненых солдат, - глядя на мои непроизвольно расширившиеся глаза, Камилла тихонько прыснула в кулачок.
– Я не следила, просто мне из Петербурга прислали последнюю работу Преображенского по исследованию физической антисептики, которую на Нобелевскую премию выдвинули. А он там про стрептоцид мой много написал, я ему еще в прошлом году отписывала по нему. Он в письме интересовался. Вот только стрептоцид этот придумал ты, я только сделала. И все остальное ведь ты же придумывал... хотя нет, я тоже кое-что сама придумала. Мыло "Камилла"... и снова мыло, видно кроме мыла я сама и придумать ничего не могу.