Серые пятна истории
Шрифт:
— Настроение у меня сейчас кислое, и ни на что весёленькое рука не поднимается. Всё, что могу, это «Реквием» состряпать. Такой у меня сейчас гнилой настрой…
— Ну, и хорошо, — согласился Маккартни и тотчас выложил на стол пачку евро. — Какая мне разница?
После этого с сознанием честно выполненного долга удалился в своё поместье обдумывать заглавную песню для своего нового альбома.
А «Реквием» Моцарт вскоре и в самом деле написал. Современники, видевшие черновую партитуру, говорили, что на ней рукой автора написано посвящение «Сэру Полу Маккартни». Но стараниями «битла» это посвящение было снято, и до сих пор считается,
Скрябин и Рахманинов
Однажды композитору Скрябину подарили на день рождения новую цветомузыку Старая-то совсем плохая стала — то лампочки перегорят, то вообще пробки повсюду повыбивает.
Позвал Скрябин своего друга Рахманинова, мол, приходи полюбоваться чудом техники, одновременно обмоем это дело, пригласим девиц и устроим маленькую холостяцкую вечеринку.
— А что твоя жена по этому поводу скажет? — осторожно спросил Рахманинов. — Она же у тебя, насколько я знаю, злюка злюкой, не дай Б-г застукает с девицами. Хлопот потом не оберёшься.
— С женой как раз полный порядок! — рассмеялся Скрябин. — Она сегодня уезжает на дачу, и будет там три дня. Картошка нынче знатная уродилась, вот пускай и сторожит от воров, а то соседи посмотрят, что на даче никого нет, и за ночь всё выкопают.
На том и порешили. Пригласил Рахманинов на вечеринку двух весёлых девиц — модных поэтесс Зинаиду Гиппиус и Наталью Крандиевскую, сел с ними на извозчика и поехал на квартиру к Скрябину.
А тут, как это нередко бывало, Скрябина на творчество пробило — сидит за роялем и непрерывно что-то на нотном листе строчит. Притом даже оторваться ни на минуту не может, чтобы вдохновение не иссякло и чудная мелодия из головы не испарилась.
— Вы, — говорит, — ребята, без меня начинайте, а я к вам позже присоединюсь. Меня, понимаете ли, попёрло, а это значит, что пока не закончу всё до последней нотки, из-за рояля не встану.
— Что хоть сочиняешь-то? — полюбопытствовал Рахманинов. — Скажи другу, не будь портянкой.
— Название пока не придумал, но жизнь на всё навешивает свои ярлыки…
Ничего не поделаешь, пришлось Рахманинову в соседней комнате одному отдуваться за двоих. Девицам Гиппиус и Крандиевской такой расклад пришёлся не по нраву, и они, выпив, закусив и побезобразничав, в недовольном расположении духа убежали домой. Остался Рахманинов один за разорённым столом, а тут неожиданно жена Скрябина вернулась. Оказывается, всю картошку соседи по даче вырыли ещё до её приезда, поэтому ничего больше сторожить не требовалось. Пришлось Рахманинову объясняться, почему он сидит один за столом, который накрыт на четыре персоны, и вокруг всё перебито и изгажено.
В это время Скрябин с готовым произведением нарисовался из соседней комнаты.
— А где дамы? — удивился он, пока не замечая вернувшейся жены. — Куда они делись?
— Я тебе покажу дам! — взвилась жена. — Экий ты развратник, а ещё композитор! — И выгнала друзей вон.
Идут по улице Скрябин и Рахманинов и грустно смотрят под ноги.
— Да-с, не повезло, — вздохнул Рахманинов, — надо уезжать из России в эмиграцию, потому что с такими женщинами как твоя жена и эти поэтессы Гиппиус да Крандиевская щей не сваришь…
— А знаешь, как я назову своё новое произведение? — вдруг сказал Скрябин. — «Поэма несостоявшегося экстаза»! Потому что жена нам кайф обломала. А новую цветомузыку приспособлю для усиления эффекта.
— Почему же — несостоявшегося экстаза? Состоявшегося! — усмехнулся перед тем как распрощаться Рахманинов. —
Вагнер и Фрейд
Про композитора Рихарда Вагнера испокон веков бытует мнение, будто он люто ненавидел евреев. А это не совсем так. Поначалу он их очень даже любил, и особенно любил еврейскую фаршированную рыбу и под неё добрый стаканчик песаховки. Бывало, надвинет картуз потуже на репу и отправляется в близлежащий шинок посидеть в компании с евреями, поболтать о несправедливости начальства и послушать сплетни о том, что творится на фондовом рынке. Про то, что человек он состоятельный, всем, конечно, было известно, но о том, что нееврей изо дня в день будет сидеть в еврейских шинках вместо того, чтобы чинно попивать пиво в баварских пивнушках, никто и представить не мог.
И вот однажды Вагнер неожиданно подавился косточкой из фаршированной рыбы, притом так, что ни выдохнуть, ни вздохнуть не может. Сидит, бедняга, на лавке, глаза из орбит пучит, ногами перебирает, а слова сказать не может. Аж посинел от натуги.
Забеспокоились евреи: дело-то совсем швах, вдруг помрёт человек от поганой кости, а это им надо? Пересуды начнутся, в полицейский участок свидетелями затаскают.
— Давайте-ка мы его к доктору Фрейду отвезём, — предложил кто-то, — доктор наш человек, в беде соплеменника не оставит. А косточку для такого светила, как он, вытащить из горла раз плюнуть. Недаром о чудесах, которые он делает со своими пациентами, весь мир говорит!
Сказано — сделано. Подхватили Вагнера под руки и потащили к доктору. А у того послеобеденный отдых был, и он возлежал на своей знаменитой кушетке. Медитировал или, точнее говоря, сопел в три дырки, переваривая сытный обед.
— Господин профессор, выручайте, — хором кричат евреи, — наш собрат помирает, косточкой от фаршированной рыбы подавился!
— Какой это наш собрат?! — удивился Фрейд. — Это же немецкий композитор Рихард Вагнер, и никакого отношения к евреям он не имеет!
— Да хрен с ним, с этим отношением! — кричат евреи. — Нам, главное, косточку из него вытащить, и пусть он будет хоть китайцем, хоть папуасом!
Ничего не сказал на это Вагнер, потому что говорить пока не мог, но обиду за папуаса затаил. А тут ещё доктор Фрейд масла в огонь подливает:
— Я, господа, не специалист по вытаскиванию всяких предметов из человека, я — психоаналитик! Понимаете вы это? Если уж на то пошло, то ведите его к гинекологу или, на худой конец, к проктологу — у этих врачей хоть какой-то навык вытаскивания есть. Они косточку и извлекут.
Совсем рассвирепел Вагнер. Ну, думает, я вам задам перцу, едва вылечусь. Чтобы ко мне в рот проктолог, как в задницу, своими грязными лапами лазил, или гинеколог пинцетами шарил, как известно где?! Не бывать этому! Чистокровного арийца унижать такими изуверскими еврейскими штучками никому не дозволено!
От лютой обиды он даже раскашлялся и сам не заметил, как косточка выскочила. Сплюнул он её в сторону и поскорее ушёл, пока его и в самом деле к вышеуказанным врачам не потащили.
Казалось бы, всё закончилось благополучно, и можно забыть столь незначительное событие, но не таким оказался композитор Вагнер. Всё произошедшее он злопамятно расценил, как грубое оскорбление арийской расы, которое прощать евреям ни в коем случае нельзя.
После этого он написал длиннющую тетралогию из опер на темы древнегерманских мифов, где нашлось место и вредителям-иудеям. Но если в эти оперы вслушаться повнимательней, то всегда в громадном количестве звуков можно различить обиженный кашель так и не оправившегося от обиды бедняги, подавившегося косточкой из дурацкой, но такой вкусной фаршированной рыбки…