Серые земли Эдема
Шрифт:
Но я добрался до квартиры без приключений и, не раздеваясь, завалился на диван. К счастью, ночь прошла без снов.
6. Хижина в снегах
Минуло несколько дней. Роман на занятиях не показывался, хотя и раньше бывал редко, а я вёл студентов сквозь дебри средневековой философии. Чтобы показать извилистые пути становления европейской науки, выбрал трактат Лудовико-Мария Синистрари «О демониалитете и бестиалитете инкубов и суккубов». Заодно и развлекутся.
Не от хорошей жизни я стал интересоваться
С точки зрения того времени, Синистрари был учёным: он собирал факты и пытался их истолковать, опираясь на логику и суждения таких авторитетов, как Аристотель и Фома Аквинский. Правда, факты он собирал с современной точки зрения странные — о сношениях людей с суккубами и инкубами. Синистрари пересказывал истории о женщинах, которых домогались инкубы — демонические существа мужского пола, и о суккубах, которые в облике прекрасных женщин соблазняли мужчин.
Иногда инкубы невидимы, и женщина лишь слышит страстный голос и ощущает лёгкие прикосновения. Иногда появляются, обычно в виде молодого человека необычайной красоты: с золотистыми кудрявыми волосами, серо-зелёными глазами и в изящной одежде. Они пытаются обворожить женщин и всячески склоняют к соитию.
Синистрари описывал, что иногда от сношений с ними рождаются дети, и делал вывод, что инкубы обладают собственной спермой. Так что с его точки зрения инкубы и суккубы — просто необычные существа, которые обладают более тонким телом, чем люди, но обуреваемы теми же телесными страстями.
«Что, если существует иной мир, — предполагал Синистрари, — нежели тот, который мы населяем… или что в том же мире, который мы населяем, существуют другие разумные существа… которые обыкновенно невидимы и не открываются людям иначе, как при особых случаях?». [7]
Один из моих студентов, тот, что спрашивал об Афродите, опять поднял руку:
— Ну что же, — сказал он глубокомысленно. — Мы видим стремление накопить факты, сделать логические выводы, построить гипотезу, есть даже описание своеобразных экспериментов. Всё, чем и мы занимаемся. Жалко только, что возимся с физическими фактами, а не хорошенькими суккубами.
7
В.Скотт. «Письма о демонологии и колдовстве». — М.: «Изд-во Эксмо»; СПб.: «Terra Fantastica», 2002
Аудитория заржала. А я опять вспомнил Аннабель: не о подобных ли ей существах сложились такие легенды? Пусть и сказала, что они метагомы — похоже, ничто человеческое им не чуждо…
Ближе к вечеру позвонил Роман.
— Зайди в лабораторию, — сказал он, на мои расспросы отвечать не стал и положил трубку.
Пришлось пойти.
— Чего звал? — недовольно спросил я. — Только хотел прогуляться на лыжах…
Роман поднял от бумаг красные глаза — похоже, недосыпал в последнее время.
— Получилось, — сказал глухо. — Никак не ожидал. Пойдём, один из первых увидишь.
— Что получилось?!
Но Роман
— А!.. — вырвалось у меня, и я весь обмер.
— На место, Макс! — устало приказал Роман, и я со стыдом понял, что испугался обыкновенного кота.
Котяра фыркнул, выгнул спину горбом и скользнул в сторону. Здоровенный зверь.
Загорелся желтоватый свет, и я снова увидел стеклянную стену, а за ней металлический цилиндр над столом. Лишь одно изменилось: один торец цилиндра обвивала сверкающая спираль.
Точно такая, как я видел в Исейоне.
Сердце всё ещё колотилось, я придвинул стул и сел. Роман уже колдовал над приборами.
Без предупреждения погасли лампы, и засветилась пара дисплеев. В полутьме я увидел, что по спирали течёт голубоватое мерцание, но гораздо слабее, чем исходило от цилиндра в прошлый раз. Голубой меч на этот раз не появился.
Я моргнул: что за чёрт?
Мерцание распространялось за пределы спирали, образуя что-то вроде призрачной линзы, а за её размытым краем возникло… нечто, похожее на тёмный сгусток.
Я всмотрелся пристальнее — глазные яблоки будто закололи мелкие иголки, а потом слегка закружилась голова.
У туманной линзы начиналась полоса непроницаемой тьмы. Словно безумный строитель поставил дверь не перпендикулярно, а параллельно полу, и теперь горизонтальная щель приоткрылась в помещение, где никогда не бывало света, а то и прямо в черноту космоса.
Тёмный луч доходил до стены и погружался в неё как нож из воронёной стали.
— Каково? — хрипло прошептал Роман.
— Это и есть твой эффект затемнения? — я постарался сдержать дрожь в голосе.
— Ага, — снова шёпотом подтвердил Роман. — Похоже, что плазменная линза концентрирует некое излучение. Спираль помогает фокусировке…
Я прокашлялся:
— А почему оно тёмное?
Вместо ответа Роман щёлкнул выключателем. Холодок протёк по моей спине. В электрическом свете голубой ореол не был виден, от спирали просто начиналась полоса тьмы, вонзаясь в стену. Даже свет в помещении показался тусклым, словно темнота выпивала его. Так же тускло прозвучал голос Романа:
— Не знаю. Фотоны просто исчезают. То ли их выбивает это излучение, то ли превращаются в другие частицы. Возможно, это та тёмная энергия Вселенной, которую все ищут. Вот она, нобелевка! А у нас даже пузырьковой камеры нет.
— Да уж, — пробормотал я, а потом вспомнил: — Ты хотел исследовать влияние на электронику. Есть что-нибудь?
Роман странно поглядел на меня, ну и вид у парня. Лицо измождённое, глазные яблоки в кровяных прожилках, волосы разлохмачены.
— Есть, — глухо ответил он. — Электронику вырубает почти мгновенно, даже сквозь стену. Пока не знаю, на каком расстоянии действует, попросил оптические схемы, проверю и на них. Голову совать категорически не советую. Уж не знаю, ставить опыт на Максе или нет?