Серый туман
Шрифт:
– Нет, Фарлет, спасибо.
– Тогда конец связи.
Картинка замирает и медленно тает. Тилос открывает глаза и с недоумением смотрит на наставника.
– Какое еще задание?
– недоуменно спрашивает он.
– Ты мне ничего не говорил.
– Не хотел раньше времени действовать тебе на нервы, - улыбается тот.
– До последнего момента оставался шанс, что Джао наложит вето. Тогда все потеряло бы смысл.
Тилос молча смотрит на него, в глазах - немой вопрос.
– Не такое простое задание, - хмыкает Фарлет.
– Полную форму я тебе переслал, прочитаешь сам. Если коротко, то на тебя возлагается обязанность поиска людей в управляющих структурах, с которыми мы станем работать. Продвигать их к вершине пирамиды,
– И ты полагаешь, что я потяну… - это не вопрос, а утверждение. Фарлет молча кивает.
– Спасибо за доверие, учитель. Надеюсь, что оправдаю. И все же… Могу ли я поговорить с Джао?
– А в чем проблема?
– удивляется наставник.
– Личный код известен, связь работает круглые сутки. Набираешь и общаешься, сколько влезет.
– Ну… - мнется молодой Хранитель.
– Он же все-таки член Совета, а я…
– Что - ты? А… - Фарлет с укоризной смотрит на ученика.
– А ты червяк земляной, желтый, ничтожный и безголосый? Забыл, что я тебе говорил в самом начале? Мы все равны. Каждый Хранитель - вещь в себе, ни один не стоит выше другого. Каждый действует самостоятельно, пусть и в общей системе, и каждый несет ответственность за свои действия. А член Совета… Это, знаешь ли, не привилегия. Это такое ярмо! Совет - говорильня. Предварительная обсуждальня, не более, - неожиданно он заливисто смеется.
– Слышал бы ты, как ругалась Суоко, когда я отказался войти в Совет. И эгоистом меня обозвала, и лентяем, и тупым валенком, не пекущемся об общем благе! Нет уж, такие разговоры не для меня. Послушать - завсегда с удовольствием, но участвовать!…
– Ведущая хотела ввести тебя в Совет?
– настораживается Тилос.
– Но ведь там только семь мест. Взамен кого?
Довольное выражение резко сходит с лица наставника.
– Соображаешь, однако… - медленно цедит он.
– Но не слишком хорошо. Что, сам не догадываешься? Только заруби себе на носу: будешь болтать с Джао - ни слова об этом. Понял?
7
Как водится, переулок оказался темным и безлюдным. Как и случается, четверо подонков затащили в него девушку - с известными намерениями. Как и положено при фатальной невезухе, ему повезло в этот момент проходить мимо. Ну и, разумеется, у него так и не появилась возможность выбрать, что делать, поскольку банда его заметила и решила не оставлять лишних свидетелей. Отличная завязка для детектива. Или, скажем, новомодного боевика. Все это пронеслось у Олега в голове за те несколько мгновений, которые потребовались троим, чтобы догнать его у поворота. Олег попытался отмахнуться от одного из них дипломатом, но его ударили по затылку чем-то тяжелым.
Потолок в больничной палате был, естественно, белым. Ну почему со мной всегда случаются такие неинтересные приключения? Как будто я персонаж скверного романа, писатель которого начитался бульварной литературы и решил, что это для меня - самое то. Бандиты в переулке вчера, озверевший алкоголик - полгода назад, рокеры на мотоциклах - полтора года… Ну не герой я, не герой, когда же ты это поймешь? Я простой ростанийский чиновник, звезд с неба не хватаю, снабжаю себе спецучереждения спецунитазами, а спецзаводы - спецметаллом… так что придумай для меня что-нибудь пообыденнее, такое, знаешь, будничное, вроде тугого кошелька под ногами…
Поток полусонного сознания прервали самым грубым образом. Двери палаты - одноместной, как с удивлением отметил про себя Олег - распахнулись, и в нее даже не вошел, а вдвинулся врач. Один из самых солидных врачей, которых ему доводилось видеть. На накрахмаленном до картонности халате, прикрывающем небольшое брюшко, сверкал хромированный электронный стетоскоп, благородные
– Какой детектив?
– удивился врач. Видимо, Олег произнес последнюю фразу вслух. А ведь до того, как мне попало по голове, со мной такого не случалось.
– Я вижу, что вы все-таки пришли в себя. Как самочувствие?
– А что, не должен был?
– вяло поинтересовался Олег.
– В себя прийти, я имею в виду. Голова трещит. И подташнивает немного.
Врач сделал легкое мановение рукой в воздухе, и одна из сестричек скользнула к кровати. В Олегову руку воткнулась игла, и почти сразу перед глазами поплыло.
– Вы родились в рубашке!
– казалось, врач изрекает только что открытую, но тем не менее вечную истину.
– Если бы в момент удара вы не повернули немного голову, мы бы сейчас с вами не разговаривали, - он широко улыбнулся.
– Сейчас с вами, точнее, над вами, - он басовито захохотал, - разговаривали бы патологоанатомы. А так, - он широко и плавно повел рукой, - простое сотрясение мозга. Через недельку выпишем, и гуляйте на здоровье, если только, - его лицо приобрело таинственное выражение, - там, - он многозначительно ткнул пальцем вверх, - позволят.
– Секундочку!
– запротестовал Олег, плавая где-то на границе яви и сна.
– Кто позволит? Почему? Где я? Что происходит?
– Вы во Второй больнице, в реанимационном отделении, - издалека прозвучал голос врача.
– Подрывные элементы совершили на вас покушение, вы что, не помните? Сам Павел Семенович Шварцман выступал по телевизору… - голос утонул где-то в темноте.
Около кровати сидел Прохорцев. Олег почему-то даже не удивился этому. После столетия бреда, в котором торжественная физиономия врача плавно перетекало в лицо Шварцмана, размахивающего радиотелескопом в темном переулке, он не удивился бы даже инопланетянину с щупальцами и крылышками, парящему над кроватью. Прохорцев задумчиво разглядывал свои ногти под разными углами, как ювелир, любующийся игрой света на свежеограненном бриллианте. Олег кашлянул.
– А, с добрым утром, - Прохорцев вздрогнул от неожиданности.
– Выспался? Вот и славно. Голова как?
– Он внимательно смотрел на Олега, так что тому вспомнилась их первая встреча в Бегемотовом кабинете. Хмырь. Тонтон-макут. Допросчик. Олег выпростал руку из-под одеяла и осторожно потрогал повязку на голове в том месте, где под бинтом нещадно чесалось.
– Больно, - поморщился он.
– Хорошо ко мне приложились. Врач сказал, что я в рубашке родился. Слушайте, - он встрепенулся, - что это он нес про подрывных элементов? Не было там никаких элементов, просто четверо сукиных детей девчонку насиловали. И что это я здесь делаю? Сюда же только особо приписанных…
– Стоп!
– прервал его фальшивый тонтон-макут.
– Что значит - не было подрывных элементов? Управление Общественных Дел ясно установило: имела место засада на государственного чиновника с целью террора, нападавшие убиты в завязавшейся перестрелке, среди них опознаны зачинщики прошлогодних студенческих беспорядков. Все четко и ясно. Тебя как национального героя, разумеется, поместили в лучшие условия. Сам, - он ткнул пальцем вверх, совсем как доктор накануне, - сказал, что в то время, как страна переживает временные экономические трудности, отдельные личности раскачивают общую лодку с целью извлечь для себя выгоду. Ну и так далее… - Прохорцев подмигнул.
– Это я тебя вкратце просвещаю о текущих событиях, чтобы совсем идиотом перед журналистами не выглядел. Ясна ситуация?