Сержант милиции (Часть 1)
Шрифт:
Захаров посмотрел на Петухова. Тот сидел по-прежнему невозмутимый и усталый.
"А что, если это не овца, а хитрая, прожженная лисица, которая знает грабителей и, чтобы отвести от себя удар, начинает петлять, уползать? Что, если все сказанное им - ложь? Но если это ложь, то как его уличить, как доказать, что он лжет? Середины тут быть не может: или Петухов совершенно непричастен к ограблению и сбыту ворованных вещей, или он не только в курсе дела, но и... А что "но и"?.. Разве я не был убежден, что Кондращов грабитель, когда вез его на допрос? Был. А что получилось? Пшик. Показания соседей? А что соседи?
Захаров отошел от окна и сел за стол.
– Гражданин Петухов, у вас есть, кроме незамужней дочери, еще дети?
– Двое сыновей.
– Кто они? Где живут, кем работают?
– Старший, Андрей, вот уже двенадцатый год пошел, как на Дальнем Севере, работает механиком. Младший тоже неплохо живет. Этот директором магазина в Полтаве.
– Помогают?
– Пока на детей не жалуюсь.
– Навещают вас?
– А как же. В прошлом году приезжал с Севера старший. Сделал пристройку и покрыл весь дом новым железом. Приезжает и из Полтавы. Тоже не забывает.
– Во сколько вам обошлась пристройка к дому?
– Как вам сказать, тысяч в восемь въехала. Лес, кирпич, подвозка, а потом - работа. Пришлось все нанимать.
Вспомнив своего соседа по квартире, который уже пятый год работает на Дальнем Севере, Захаров подумал: "Восемь тысяч для северянина на повышенном окладе, который за один только трехмесячный отпуск получает около десяти тысяч, проблемы, конечно, не составляют. Тем более, он, очевидно, к старости думает возвращаться в Москву". Желая проверить свое предположение, Захаров спросил, не думает ли старший сын Петухова возвращаться в Москву.
– Думает. Север - это не Крым. Как-никак, а за одиннадцать лет здоровье начинает поднашиваться. Если б не думал, то зачем бы огород городить, пристройки разные делать.
О младшем сыне Петухова Захаров не стал расспрашивать. Можно иметь только одного старшего, чтобы жить так, как, по рассказам соседей, - а в таких рассказах обычно не обходится без преувеличения, - живут Петуховы.
– Почему же вы слезу пустили, что вот, мол, семья, иждивенцы задавили, нужда? Что же вы прибеднялись?- Захаров надеялся увидеть на лице Петухова выражение заговорившей совести.
– Что вам на это ответить? Если признаться чистосердечно, то - жадность. Она с нами родилась. Ну, а то, что перед вами вроде бы жаловался, так это от того, что совестно. Все-таки, как ни кинь, а со стороны оно выходит спекульнул, нажился. Купил за двести, а продал за триста.
"Что же он - лжет или говорит правду?
– продолжал мучительно думать Захаров, не спуская глаз с подследственного.
– Но если и лжет, то как его проверить? Кто может доказать, что он не покупал пиджак у незнакомца с поезда? Человек со шрамом на щеке выехал из Москвы. Единственный шофер такси, которого нужно найти из тысячи шоферов,
Телефонный звонок Захарову показался резким. Звонил Ланцов. Радостным голосом он сообщил, что плащ Северцев опознал, что гражданка, задержанная с плащом, находится в следственной комнате Люберецкого линейного отделения милиции.
– Фамилия задержанной?
– Петухова.
– Кто, кто?
– почти выдохнул Захаров в трубку и привстал.
– Где, где она?..
Ланцов еще раз повторил фамилию задержанной и что она находится в соседней комнате, через стену от Захарова.
С замешательством Захаров справился быстро. Попросив Ланцова пока подождать, он снова принялся за допрос.
– Гражданин Петухов, кроме пиджака, этот парень других вещей вам не предлагал?
– Нет, больше я у него ничего не видел.
– Петухов посмотрел на Захарова, стараясь отгадать: о чем будет следующий вопрос. А вопрос этот был о том, сколько денег было у Петухова до покупки пиджака и сколько осталось после покупки.
Допрашиваемый снова пожал плечами.
– Тут арифметика простая. Да я, кажется, уже говорил и вы записали: всего с собой у меня было двести тридцать рублей. Пять рублей заплатил за билет, двести за пиджак, осталось, выходит, двадцать пять.
– Значит, кроме пиджака, вы больше ничего у гражданина со шрамом не покупали?
– Ничего не покупал.
– Хорошо. Так и запишем.
– Захаров почувствовал необъяснимый приток свежих сил и сгорал от нетерпения выйти в соседнюю комнату, откуда доносились равномерные шаги Ланцова. Он нажал кнопку, и через несколько секунд в кабинет вошел Санькин.
– Прошу вас, товарищ лейтенант, прочитайте протокол Петухову вслух, и пусть он подпишет его. Если будут дополнения в показаниях - можно внести их в конце. Вам ясно, гражданин Петухов?
– Ясно.
Захаров взял чемодан и предупредил Санькина:
– Я отлучусь на несколько минут. Начальник вызывает по срочному делу.
В следственной комнате, кроме Ланцова и Северцева, еще находилась молодая девушка. Одета она была по моде и в тон: синее креповое платье с белым атласным воротником, белые модельные босоножки, широкий белый пояс с синей пряжкой и белая сумочка. По слегка вздернутой верхней губе и ямочке на подбородке Захаров сразу же догадался, что это дочь Петухова. В ее серых больших глазах затаилась отцовская грусть. По паспорту Петухова Анастасия Михайловна значилась учащейся, хотя нигде не училась и не работала уже три года. Для своих восемнадцати лет она была слишком развита. Высокая и не по-девичьи полная грудь то опускалась, то поднималась.
– Не волнуйтесь, гражданка. Лучше спокойно расскажите, где вы достали этот плащ и почему вы его продаете?
Кусая губы и полуотвернувшись, Петухова ответила:
– Мое волнение, гражданин следователь, совсем другое, чем вы думаете. Мне просто стыдно.
На лице Захарова отразилось недоумение.
– Только ли стыдно?
– Этот плащ моего старшего брата. Он работает на Севере. Если бы он знал, что мы разбазариваем его вещи и покупаем на них модные безделушки, его бы это очень обидело. Бедняга, он уже больше десяти лет во льдах, морозы, цинга, а мы... Тем более, он нам аккуратно высылает деньги.