Сержанту никто не звонит (Сборник)
Шрифт:
– Знаешь, почему быть психопатом – лучше?
– Судя по тону, ты во мне сомневаешься, – Рауль выпрямился. – Да, я хочу знать. Смотреть, как твой друг слетает с катушек, и не понимать: почему… Давай, Франко, ты сам напросился на исповедь.
– Когда нормальные люди творят то, что творим мы – поневоле хочется сойти с ума… И уж лучше я буду считать себя психом, чем дерьмом.
– Рауль?
– Да, Франко.
– Армейцы
– Нас не выпустят?
– Нет, Рауль. Мы же миротворцы, кровавые псы…
– Плюшевые кролики с ножами, Франко. Мы приходим и…
– Начинается праздник, – закончил я. – Ты прав, Рауль. Я что-нибудь придумаю.
– Майор О'Коннор?
– Какого черта вы меня вызвали?! Я кажется, ясно сказал…
– Не надо скрывать свои чувства, майор. Я вам неприятен? Или это еще мягко сказано?
– Ты – чертов нацист!
– Правильно, майор, – я улыбнулся. Артиллерист замолчал. В последнее время моя улыбка странно действует на людей. – А еще я псих. Думаете, ваш маленький тет-а-тет с жанами вас спасет? И вас пропустят к космодрому? Да, да, я все прекрасно знаю.
– Полковник Джанелли…
– Вопрос в другом, – мягко вклинился да Корсо. Молодец, капрал! – Вы доверяете жанам?
С минуту О'Коннор молчал.
– Нет.
Дикая горечь. Боль.
– Сержант?
Так, попробую встать. А, черт! Почти ведь получилось…
Я вытер губы рукавом и посмотрел на да Корсо снизу вверх.
– Что, капрал, первый раз видишь, как человек выблевывает свою совесть?
Молчание.
– Значит?
– Значит, я обманул нашего доброго майора. Понятно, капрал? Обвел вокруг пальца. Кинул. Облапошил.
– Сержант, вы же дали слово?
– Верно, капрал. И тем самым подставил ребят из шестой мотопехотной. Это хорошие парни… мне жаль. Но мне в сто раз дороже один зануда Джиро из второго взвода, чем вся их шестая мотопехотная.
Понимаешь, да Корсо? Есть свои и есть чужие. Нельзя любить все человечество – можно любить конкретных людей. И все. Весь мать вашу гуманизм.
– Рауль?
– Да, Франко?
– Мне нужен человек, с которым говорил Рамирес перед смертью.
– Подожди! Значит, переговоры все-таки были? Ты уверен?
– Уверен. Первым этапом армейцы сдали жанам… угадай, кого? Правильно. А лейтенант
Я отхлебнул кофе, поморщился. Черт, опять желудок ноет…
– Рауль? Делай, что хочешь, но – мне нужен этот человек.
– Сержант! Мы ее нашли.
– Ее?!
Семь лет, Рени. И вот я здесь. Сорок второй этаж, «Тур-д'Эфель», Новый Лиссабон – а за окном идет дождь и сверкают молнии. Бутылка. Коньяк. Ты же знаешь, я почти не пью. Ты все обо мне знаешь. Пусть я хреновый рассказчик, но ты отличаешься редким умением слушать, не перебивая. Да, и я нашел твоего сына. Это было нелегко, но я нашел. Беженцев с Ла Либерти… впрочем, это уже неважно. Я видел его сегодня, но не смог подойти. Прости. Я сделаю это завтра, хорошо?
Мальчишке девять лет и у него твои глаза.
Как думаешь, хороший бы из меня получился отец?
Иногда я представляю, что мы с тобой – муж и жена. Смешно, правда? У меня работа с восьми до пяти, серый галстук, у тебя – домашние заботы и смешные белые носочки, которые сводят меня с ума. Иногда мы занимаемся с тобой любовью на кухне – и это еще лучше, чем в первые дни после свадьбы. Наш сын играет в футбол с ребятами да Корсо и ухаживает за дочкой О'Коннора – Марсией. У нее рыжие волосы и смешной короткий нос…
Да Корсо убили во время прорыва, а О'Коннор застрелился.
К нам приезжает в гости Рауль, которого все мальчишки нашей улицы зовут «дядей». Он смеется так, что грохочут стекла, и затевает с пацанами игру в супергероев…
Рауль стал большим начальником.
А вчера звонил Рамирес, которого мы за глаза зовем… Впрочем, он действительно хороший офицер. И неплохой человек, хотя и зануда.
Знаешь, меня уволили по состоянию здоровья… Впрочем, ты все обо мне знаешь.
Я помню твой смех – хотя ни разу не видел тебя смеющейся. Я помню твою улыбку, твои глаза… да я помню. Помню, как ты откидывала прядь волос и ворчала «Франко, ты невозможный!». И еще помню, что знал тебя всего двадцать семь минут. Наверное, это бред. Это точно бред.
…уж лучше я буду считать себя психом, чем дерьмом.
Я подойду к твоему сыну завтра, хорошо? Скажу: привет! Я смогу. Он вырастет и изменит мир. За да Корсо и О'Коннорса, за Рамиреса и Джиро, за нас с тобой…
И тогда у меня, старшего сержанта Франко Соренте, 8-ая бригада коммандос, ООН, ВКС, останется одна привилегия…
Любить конкретных людей. И все. Весь мать вашу гуманизм.