Съешь ещё этих мягких французских булок, да выпей же чаю
Шрифт:
– Почему именно я?
– Подумайте и поймёте. Ставка на вас беспроигрышная. Никому в стране более я не доверяю. Особенно Ежову, его биография и личное дело у вас есть. Личность не только опасная, но и омерзительная.
– С этим трудно не согласиться, если информация верна. Насколько ей можно доверять?
– Процентов на девяносто. Сами понимаете, многое не входит в учебники истории. Однако, официальная версия, изложенная в учебниках базируется на ранее засекреченной информации из архивов.
Лаврентий спросил далее:
– Какой информацией и профессией
– Токарь. Я токарь. Работал на очень сложном кибернетическом станке, вытачивающем детали реактивных самолётов. Вроде бы пара видеозаписей есть у вас на компьютере. В переводе на реалии тридцать четвёртого года - сотрудник КБ, инженер высокого класса.
– Настолько велика разница?
– Разительна. Руками работать мне конечно приходилось, и немало, но вот детали точил в последний раз вручную лет пять назад. Основная работа инженерно-техническая, программирование компьютера, управляющего станком. Я неплохо разбираюсь в технологиях авиации, металлах... неплохо - не значит, что я имею ответы на все вопросы. Большинство применяемых у нас металлов и материалов пока ещё не используется здесь, в вашем времени.
– Хорошо, значит, вы разбираетесь в авиации... Я правильно вас понял?
– Не совсем. Я токарь, не пилот и не конструктор, сконструировать могу что-то на уровне любителя, не более того.
– Хорошо, что ж, вы прекрасно поступили, что вышли на связь со мной, а не лезли сразу к Сталину. В ЦК вас бы раскулачили на информацию очень быстро, там не лаптем щи хлебают, - явно усмехнулся Берия, - давайте оставим все вопросы большой войны на потом, а сейчас сконцентрируемся на текущих задачах, вы не против?
– Всецело за.
– Так вот, ваша задача пока что - не попасться, ни своим, ни чужим. Я могу оказать вам содействие, чем смогу. Но сейчас я ещё не могу так легко... эм... так легко использовать полученную информацию. Я только недавно стал членом центрального комитета.
– Понимаю. Вам нужно превосходно себя зарекомендовать, чтобы попасть в поле зрения Сталина и сменить Ежова на его месте, став непререкаемым авторитетом. В этом наши интересы идентичны. Именно на это я и делал расчёт, когда передал вам информацию.
– Оборудование, которое вы мне передали помогает в работе, особенно звукозапись, что у вас ещё есть из полезного для дела?
– Много всего. Я не могу достать звезду с неба, но связь со своим временем у меня есть и в разумных пределах мне могут переслать различные... вещи. Я как раз был занят нахождением всей информации по вашей нынешней зоне ответственности.
– Мы можем встретиться лично?
– спросил Берия.
– Можем. Но пока что в этом нет смысла. Канал передачи данных необнаружим, надёжен, и достаточно быстр.
– Хорошо, но мы обязательно встретимся, - предупредил меня Берия, - теперь о вас, вы сказали, что вас интересует пока что личный рост?
– Можно и так сказать. Меня интересует возможность если не стать рокфеллером, то хотя бы вернуть привычные по прошлой жизни привилегии в виде автомобиля, квартиры в Москве, любимой
– Неплохо замахнулся, - хмыкнул Берия, - всё это я не могу организовать. Уровень пока ещё не тот, но чем смогу - помогу.
– Как вы понимаете, некоторая информация из моего источника позволяет вполне успешно её продать. Например - музыка, стихи, тексты и прочая и прочая, что не несёт смысловой нагрузки и отпечатка времени. Так же некоторые возможности нашей техники позволяют создать продукт высокого качества - к примеру, звукозапись. Довольно эффективная, к слову, звукозапись. Думаю, можно без проблем переехать в Москву, заделавшись юным вундеркиндом-поэтом-песенником.
Берия отчётливо хмыкнул в трубку:
– Ну да, да, неплохо придумано. И проверить то никак нельзя...
– А там - пользу я принести смогу, уж поверьте. И вам, и всем, главное наладить взаимовыгодное сотрудничество.
– И что вас остановило от этого пути?
– Пока что - необходимость поговорить с вами и учиться в школе. Увы и ах, экстерном я её смогу сдать только в конце учебного года. А там мы и познакомимся.
– Хорошо. Но юному поэту не пройти в союз писателей без покровительства кого-то из ЦК или интеллигенции.
– Намекаете на себя? Да, согласен. Я даже не против поработать с вами, товарищ Берия, я имею в виду - у меня в загашниках найдётся пара патриотичных песен про службу вашего ведомства.
– Это было бы отлично, - согласился Берия, - какую функцию ещё можете выполнять?
– Я больше по технической части. Например, организовать вычислительный центр на имеющихся у нас ЭВМ для нужд советской науки и техники. А уже инженеры и конструктора будут пользоваться.
– Идея неплохая. Что ж, думаю, с информацией и вами у нас всё получится. Вы можете "написать" какую-нибудь патриотичную песню к декабрю?
– Могу. А что?
– В декабре будет приём, по случаю пятидесятипятилетия товарища Сталина. Я буду в Москве, если вы ещё представите свою музыку, это будет хорошим поводом встретиться и обговорить некоторые детали... К этому приёму так же нужно разобраться с парой дел здесь.
– Да, я понимаю. Информацию я нашёл, кое-какую, возможно, она поможет вам добиться результатов. Правда, учтите, что чем больше вы делаете, тем больше история отклоняется от нормали. И пока это замкнуто на вашу зону ответственности - ничего страшного в этом нет. Придётся для достижения результата опираться уже не на готовую информацию, а на техническое превосходство.
– Вот по этому поводу мы с вами особенно въедливо поговорим, - согласился со мной Берия, - если у вас нет вопросов - конец связи.
– Конец связи, - я выключил вызов и стянул наушники, шумно выдохнув. Вот и поговорили!
Разговорчик выдался не из лёгких. Лаврентий Павлович оказался правильной ставкой. Что ж, могло быть и хуже.
Сняв наушники, я огляделся по сторонам - сидел в сарайчике, тут народу точно нет - отец с ружбайкой, заряженной солью, сторожит, чтобы кто не залез.