Сесиль Родс и его время
Шрифт:
В своем Кимберли и в Кейптауне он имел возможность узнать буквально все, что было написано о ндебелах и машонах или что о них рассказывали. Но в какой мере эта информация была верной, адекватной?
Казалось бы, он получал там сведения из первых рук, но ведь искажались они по меньшей мере трижды.
Во-первых, из-за отношения самих африканцев. Один тогдашний английский автор считал, и не без основания, что африканец в ответ на расспросы белого рассуждал примерно так:
— А кто ты такой, что я должен отвечать на все твои вопросы? Почему я обязан рассказывать тебе все о себе, о моей стране, о наших владениях, нашем правительстве и наших домах? Ведь я не знаю, кто ты такой, каковы твои цели. А может быть, ты шпион и завтра обернешься нашим врагом! [50]
50
New
Так что сведения, полученные от африканцев, отнюдь не всегда были точными.
Вторым источником искажений была предвзятость очевидцев-европейцев.
Флобер составил когда-то «Лексикон прописных истин», словарь ходячих мнений тогдашнего парижского буржуа на все случаи жизни. Попробуй-ка выскочи из круга привычных представлений своего времени! Для этого надо быть очень неординарным человеком. И об африканцах были такие же ходячие мнения.
Большинство европейцев, приезжавших в Африку, считали, что, чем бы они ни занимались, что бы ни делали, они несут добро. Свет цивилизации и культуры. Единственно верные идеи и образ жизни. «Величие» собственной миссии ослепляло, затмевало реальность. И им казалось, что враждебность, недоверие к ним могут испытывать только безнадежно отсталые люди, «дикари», «ненавистники цивилизации». Ах, как удобно отождествить себя с прогрессом, считать себя его знаменосцем. Где уж тут пытаться понять, разобраться.
И вот эти-то европейцы, с чьих слов потом судила Европа об Африке, видели своими глазами лишь тот стереотип этого материка и его обитателей, к которому они привыкли на родине. Еще в начале столетия было сказано: «Сведения, выносимые средним путешественником из чужой страны в качестве его личных впечатлений, почти всегда в точности подтверждают те его мнения, с какими он отправился в путь. Он имел глаза и уши только для того, что он ожидал увидеть и услышать». [51]
51
Милль Д. С.Система логики силлогистической и индуктивной. М., 1914, с. 706.
Как тяжко давалось немцам и другим иностранцам понимание жизни Московского государства. Да и давалось ли вообще? А ведь это были люди не такой уж далекой культуры, жители, можно сказать, соседних стран. Необычайно трудно понять обитателей другого края земли! Чем больше расстояние между культурами, чем труднее дается взаимопонимание, писал Н. А. Ерофеев, пионер имагологии в нашей стране. [52]
Облик жителя иных земель, «инородца», возникает не только под влиянием социальных и экономических условий. Он впитывает в себя тончайшие, подчас трудно распознаваемые психологические особенности своего времени. И именно они могут послужить, как это бывало в истории, питательной средой для предрассудков и предубеждений.
52
См. Ерофеев Н. А. Африка в королевстве кривых зеркал (свидетельства английских путешественников). — Источниковедение африканской истории. М., 1977, с. 284.
Еще один источник искажения сведений — это само сознание того человека, который эти сведения получает: выслушивает от очевидца или узнает из книг. В данном случае — сознание самого Сесиля Родса. Получив информацию уже искаженную, можно сказать, дважды, оно искажало ее еще раз, подчиняя своей собственной установке.
Родс не отличался абстрактной любознательностью. Для этого он был слишком занятым человеком. На ндебелов и шонов, как и в случае с цивилизацией Зимбабве, он смотрел лишь через призму своих политических интересов. В наши дни суть таких интересов именуют геополитикой. Вот потому отношение Родса к африканским народам можно свести к одной немудреной формуле. Он делил их на
ОТ «БЕЛОЙ КОРОЛЕВЫ» К ИНКОСИ ЛОБЕНГУЛЕ
Все же главным препятствием на пути в глубь Африканского континента Родс считал не африканцев. Какими бы грозными противниками они ни были, соперники-европейцы казались куда более опасными.
Схватка за Черный материк быль в самом разгаре. Четырнадцать государств Европы и Северной Америки на Берлинской конференции 1884–1885 годов пытались выработать хоть какие-то правила игры: определить, на каких же условиях очередной кусок африканской земли можно объявить чьей-то территорией, «сферой влияния».
Ничего из этого, как известно, не получилось. После конференции борьба пошла еще ожесточеннее. Финансовый капитал, писал В. И. Ленин, стремился «захватить как можно больше земель каких бы то ни было, где бы то ни было, как бы то ни было, учитывая возможные источники сырья». [53] Признавали это и сами участники схватки. Лорд Розбери, британский премьер-министр, говорил: «Англичане сейчас вколачивают колышки, основываясь на которых их потомки будут предъявлять свои претензии». [54]
53
Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 381.
54
Raphael L. А. С. The Cape-to-Cairo Dream. A Study in British Imperialism. New York, 1936, p. 151.
Сесиль Родс начал добиваться захвата междуречья в 1887 году. В Англии и ее южноафриканских владениях не один он стремился к этому, но его роль оказалась особенно важной.
Поначалу он действовал через британского верховного комиссара Южной Африки Геркулеса Робинсона и Сиднея Шиппарда, который со времени захвата Бечуаналенда, земель батсванов, возглавлял там английскую колониальную службу. Сотрудничать с Шиппардом Родсу было особенно легко. Они знали друг друга давно. Еще в первом политическом завещании в 1877 году Родс объявил Шиппарда своим душеприказчиком.
Родс и его единомышленники понимали, что в условиях все ужесточавшейся схватки за Африку завоевание междуречья следует проводить осторожно, по этапам. И первой ступенькой могло быть только включение земель ндебелов и машонов в британскую «сферу влияния».
Такая задача не казалась Родсу легкой. Междуречье — это были не просто земли «впрок». Все считали, что там золото, много золота.
К тому же во влиятельных колониальных кругах Германии родился план создания немецкой «Срединной Африки». Они хотели соединить Германскую Восточную Африку с Германской Юго-Западной Африкой. Обе колонии были «приобретены» только-только — в 1884-м, но уже не терпелось объединить их — опоясать весь континент кольцом своих владений.
А между этими колониями лежало междуречье. Не захватишь его — не бывать и «Срединной Африке». И потянулись к междуречью германские агенты.
Португалия вспомнила о своих «исторических правах»: ведь она первой среди европейских стран начала захваты в Африке, еще в средневековье. И теперь тоже возмечтала оковать обручем Африканский континент, объединив свои владения на западе и на востоке — Анголу и Мозамбик. Для этого ей тоже надо было овладеть междуречьем.
Да и Трансвааль. Его правительство считало экспансию в междуречье вопросом жизни или смерти для бурских республик. Стиснутые англичанами с юга и с востока, а после захвата земель батсванов в 1885-м — и с запада, буры боялись полного окружения. И потому изо всех сил старались упрочить свое влияние в междуречье, помешать там усилению Англии.