Сессия: Дневник преподавателя-взяточника
Шрифт:
– …Мужик! – смеется Гала.
– Ну, пусть не совсем мужик скорее всего, но тем не менее он – классный. Еще из той, уходящей породы семидесятников, то есть уже не идеалистов, но и не конченых циников – скорее, таких тихих ироничных интеллигентов…
– …Ясно. Продолжай.
– Ну, в общем, это тоже странно: совершенно разные люди – по материальному положению, по чертам характера, по моральным установкам – и всегда вместе.
– А третье?
– А третье – то, что первого из них, бизнесмена, я за все пять лет работы в институте ни разу не замечал болтающим с какой-нибудь девчонкой. Не отвечающим на вопросы после лекции или семинара,
– Ты думаешь, что это означает именно…
– …Видишь ли, в чем дело: его ведь невозможно купить задешево. Как он сам передавал мне один свой разговор со студентами: ребята, я не святой. Дадите мне тысячу долларов – возьму, а меньше – извините, идите учить. И все это знают, что к нему на кривой козе не подъедешь. В этих условиях он мог бы всяких красоток, которые в наших группах, я тебя уверяю, имеются, если не нагибать – все-таки внешне он далеко не Ален Делон, – то хотя бы пытаться кадрить. Но я-то знаю и от старост, и от других девиц, что он мучает всех. Он любит мучить – во многом из-за этого и работает, хотя мог бы в потолок весь день плевать, – но девчонок он любит изводить особенно. Я специально интересовался насчет некоторых супербарби-герл – они сдавали ему сами или как-нибудь договаривались? И мне всегда отвечали, что они, эти барби, ему сдавали. Никаких поблажек он им никогда не делал. Поэтому на всем этом фоне его дружеские базары с парнями похожего роста и щупловатой комплекции, согласись, выглядят как-то подозрительно…
– Да-а… Я тоже считаю, что это в принципе показатель.
– Ну, вот. Честно говоря, я думаю, что работа ему нужна больше как прикрытие. Жене, например, сказал, что поехал на занятия к вечерникам, а куда на самом деле – этого никто не знает. Будут думать, что по бабам…
– А на самом деле…
– В том числе. Раз в неделю – с друзьями в баню с девочками для приличия и маскировки, а потом – куда душа зовет. В общем, до поры до времени этот бизнесмен общался со мной очень даже хорошо. Но после того, как его друг летом увидел меня целующимся на кафедре с одной заочницей, которая прямо висла на мне – со следующего учебного года он со мной стал здороваться очень прохладно. Можно даже сказать – стал враждебно смотреть на меня. Тогда как-то всё совпало: и начало моей массовой практики, – сама знаешь, какой, – и зависания на мне этой заочницы. Он, наверное, решил, что мне слишком много счастья: и деньги появились, и девки есть, которые готовы на шею вешаться…
– …А ты спал с той заочницей? – прищуривается Гала.
– С Алиной-то?
– Ах! Ее, значит, звали Алиной?
– Нет, не спал. Она девка была и симпатичная, и с мозгами, но, во-первых, постоянно путалась с откровенно криминальными субъектами, а, во-вторых, хоть и смахивала улыбкой на Жанку Фриске, телом была далеко не Фриске. Тощая, маленького роста, задница такая же. А ты же знаешь, какие мне нравятся задницы – в виде сердца. Вот как у тебя, например. Стоп, ладно – хватит об этом…
– О чем – об этом? О задницах? – Гала шлепает меня по только что упомянутому нами обоими месту.
– Нет, о голубых и вообще о моих институтских делах. Ты мне лучше расскажи – что твоя Ленка? Занимается все по ЕГЭ с репетиторами или уже нет?
– Да. И пока все экзамены не сдаст, будет заниматься. Ой, как много в итоге приходится
– Хм!.. Я с этим не спорю! – смеюсь я. – Но думаю, что ты правильно сделала, что потратилась, потому что баллы у нее должны быть высокими – порядка восьмидесяти из ста. Иначе придется переплачивать за поступление, и я даже не могу спрогнозировать, сколько.
– Ты пока что не узнал, сколько вообще оно у вас теперь стоит, это поступление.
– Ну, ладно тебе! Узнаю – я же сказал.
– Когда?
– Завтра. Займусь этим прямо завтра.
– О! Чё хотела сказать! Решает она недавно тесты по «Обществу», раздел «С». Варианты вопросов послушай! Первый: перечислите отличия человеческого вида «Хомо сапиенс» от животных. Ну, простой вопрос, да? Чё там не назвать: прямохождение, членораздельная речь, всё такое. И второй вариант: назовите возможные причины третьей мировой войны.
– Да! Неравноценно, конечно…
– …Вообще! Ты сам-то, я уверена, призадумаешься, прежде чем написать, а тут школьники.
– Ну, ничего. Я верю, что она у тебя умница и справится с этим.
– Уфф… Остается только верить! Брать почитать что-нибудь будешь? А то я тебе принесла…
– Не знаю… А ты советуешь?
– Советую. «Сон Сципиона» Йена Пирса и еще один романчик – «Часовщик».
– Ну, давай…
Она вынимает из стола две книги. На обложке одной из них красуется зубчатая шестеренка со вписанным в нее человеческим силуэтом в стиле Леонардо да Винчи. Указав на неё, Гала сообщает интригующую подробность:
– Эта вещь тебе либо очень понравится, либо совсем не понравится, а про автора в Интернете абсолютно ничего нет.
– Интересно, как это? – говорю я. – Кортес… Наверняка, как Перес-Реверте, уже немолодой мужик, давно пищущий, но не так давно замеченный…
– Нет, в том-то и дело! Я проверяла.
– Дай-ка я посмотрю… – я пролистываю первые страницы книги. – Странно: написано, что перевод с испанского, но нет выходных данных испанского издания: года, издательства. А обычно их пишут. Знаешь, я подозреваю, что это пиар-легенда для какого-нибудь нашего, российского товарища, которого хотят раскрутить таким образом…
– Может быть, – соглашается моя Любовь. – Ну, сюжет здесь такой – это не передать, это надо читать.
– Хорошо, ладно – ты у меня убедила. Эту вещь я возьму. А что «Сон Сципиона»?
– Тоже не буду тебе рассказывать, иначе неинтересно будет, но почитать стоит. Возьми!
– Окей! А из того, чем я раньше увлекался? Вот Чингиз Абдуллаев, например, что-нибудь новенького написал?
– Нам пока только три его вещи новые пришли – что-то там про олигарха в двух частях и «Путешествие по Аппенинам». Олигархиада эта его так себе, а вот последнюю книжку очень даже можно проглотить. Знаешь, почему еще мне было особенно интересно ее читать?
– Почему?
– Вспоминаешь улицы, по которым мы с тобой гуляли. Во Флоренции особенно. А еще там есть у него такая фраза – ее Дронго говорит: «Место, где наш американский друг повесил сыщика». Догадываешься, о ком речь?
– О ком? – машинально спрашиваю я, но в следующую секунду соображаю. – А-а-а, понятно!
– Вот-вот!
– Слушай! Ты мне сказала сейчас про Ганнибала этого, и я сразу вспомнил даже не ту площадь, где он сыщика вывесил со вспоротым брюхом, и не галерею, по которой он шел, а тот магазинчик…