Сессия в условиях Талига
Шрифт:
– Я не ждала, что вы так рано, – понизила голос женщина, когда мы остались одни на лестнице. – Розалин права – Ее Величество почти никого не принимает. У нее отеки и дурное пищеварение. Что поделать, четвертый ребенок и к тому же мальчик. Мальчики забирают у матерей красоту.
Тем временем меня затащили в Малую гостиную, желая напоить вином и угостить фруктами. Это – часть плана. Все должны видеть, что я пришел с Дженнифер, а ее в заговоре трудно заподозрить.
– Ее Величество занята, – заулыбались девицы, узнав, к кому я собираюсь
Насупленная Айрис посмотрела на Селину, та лишь молча пожала плечами. Луиза вышивала и старательно делала вид, что ее здесь нет, а если есть, то это не она. Хорошая женщина. Я доверил ящик с письмом надежному человеку и сейчас чувствовал абсолютную уверенность в том.
– У Ее Величества граф Штанцлер...
– Вы успеете нам рассказать про Надор...
– И съесть эту землянику. Она ждет именно вас...
– Садитесь же!
– Благодарю, но у меня спешка, – улыбнулся я как можно обаятельнее. – До встречи, Айрис.
Сестрица фыркнула и вцепилась в свое шитье, однако все же посмотрела на меня – зло и вопросительно. Разумеется, нельзя рассказывать о том, что сейчас произойдет, а потому я, пообещав, что не стану мешать разговору Штанцлера и Катарины, а просто постою тихо в уголке, снова попытался пройти в апартаменты королевы. Какая-то полная женщина собралась этому препятствовать, тихо сказав, что не может доложить. Запугала их Катарина, судя по всему. Непорядок. Дженнифер великодушно разрешила мне доложить о себе самому, раз такое дело. Ладно. Прерывисто вздохнув, я толкнул дверь и вошел внутрь. Разговор предстоял непростой и долгий.
Пройдясь по паре комнат, по пути к будуару, я остановился и с сомнением посмотрел на притворенную дверь. Была и еще одна дверца, из кабинета в будуар. Постучать? Нет, пока не стоит светиться. Через неширокую щель я видел инкрустированный перламутром столик, на котором лежали молитвенник и томик Веннена. Кажется, правильно вспомнил фамилию. В высокой прозрачной вазе застыли алые маки. Сердце мое сжалось от непонятного предчувствие, однако я храбро зашагал вперед. Ковер под ногами был розовым и очень пушистым. Я толкнул дверцу – заперто. Изнутри. Но я повторил попытку и понял, что ошибся. Повеяло сквозняком.
– Графиня Савиньяк завтра утром будет в столице, – сообщила Катарина. Вам следует поторопиться. Передайте имеющиеся у вас документы мэтру Инголсу. Он их оценит с точки зрения законника и подготовит к оглашению.
Почему-то выходить наружу и давать о себе знать сразу расхотелось. Постою, послушаю правду, ведь я так давно желал услышать ее из уст этой женщине. Замерев, я напряг слух, только это оказалось лишним. Август Штанцлер говорил громко, даже слишком.
– Вице-супрем не пройдет мимо подобных секретов. Они вызовут оживление, особенно у тех, кто раньше не сталкивался со столь чудовищными вещами... – вздохнул бывший кансильер.
– Вы правы. Казус любопытный. Его рассмотрение рискует затянуться, но графиня Савиньяк ничего не потеряет, когда регентом
Дальше я плохо слышал из-за непонятного шума. Что-то говорилось о Савиньяках и про Левия. В юности Арлетта и Каролина дружили, но при чем здесь это? Больше заинтересовал тон Катарины – она не вздыхала, как несчастная трепетная лань, и наверное не теребила ничего в руках. Обычный твердый голос, подобающий регенту. Неплохо. Что будет дальше?
– Только не говори мне, что это известно.
– То, что может знать мужчина, знает Алва, – ответила Катарина, но я ничего не понял. – Остальное – Его Высопреосвященство.
– А то, о чем не знает кардинал?
– Знает Создатель, но вы не Он.
Все секреты, секреты какие-то… Ясно одно – сейчас выдавать себя нельзя, потому что Штанцлер не должен быть свидетелем отречения. Только Дэвид, я ему доверяю. Он – истинный вассал Скал и верен мне.
– Не понимаю причину твоего упрямства, Катарина. Если бы я тебя не знал, то поверил бы…
Снова сквозняк, неожиданный и довольно холодный, как и резковатый голос королевы. Интересно, что они еще наговорят. Жаль, в этом мире нет диктофона – я бы записал диалог. Но, увы, невозможно, остается только слушать и запоминать. Может, что-нибудь из услышанного мне пригодится. Вздрогнув от нового порыва ветра, я поправил воротник.
– Вы слишком привыкли ко лжи. Да, я пыталась лгать Алве. Ему это не понравилось, – женщина погрустнела, судя по изменившемуся тону.
– Ты думаешь, правда ему понравится больше?
– Я не думаю, я знаю. Правда, сказанная вовремя, Рокэ нравится. О фамильном кольце Ариго он узнал своевременно.
– Но не о молодом Придде. Старшем из молодых Приддов…
Вот лучше бы они говорили про Алву, честное слово. Может, тоже знают, что он – Ракан, но боятся подступиться с этой заявочкой к Ноймаринен? Может, обсуждают поездку Катарины к “волкам”, что ждет ее после рождения ребенка? Поди разберись, ага.
– Вы опять путаетесь, граф. Правда о Джастине может повредить только вам и, видимо, повредит. В Нохе у нас с Рокэ хватало времени для… правды. Стены монастыря и наше положение располагали к откровенности, вот мы и говорили…
Да, они говорили, в постели, я не исключаю. А о чем? Я вслушался в невнятное бормотание и закатил глаза. Они умеют разговаривать чуть громче? Глухотой я не страдаю, но и при таком раскладе понять ничего невозможно. Бубнят про Приддов.
– Создатель, граф Штанцлер хочет правды! Обратитесь в ведомство супрема, там ее вдосталь, – Катарина зло рассмеялась.
Ну вот, выбирается потихоньку наружу змеиная сущность. Правильно я сделал, что не вылез из укрытия, надо стоять и внимать беседе дальше. Кажется, Штанцлер удивился изменившемуся тону королевы. А я вот нет. И снова раздалось это: “моя девочка”. Нет, у них это точно заразно…