Сестра Грибуйля

де Сегюр Софья Федоровна

– Убийца! – кричали они. – Убийца! Брат воровки! Он зарежет Розу! На помощь!

– Замолчите же! – властно воскликнул Дельмис: – Вы переполошите весь город.

– Именно этого мы и хотим, раз у вас не хватает храбрости арестовать виновных, – парировала г-жа Дельмис.

Г-Н ДЕЛЬМИС. – Тихо! Роза, отпустите Грибуйля, дайте ему сказать! Что ты хочешь, мальчик?

ГРИБУЙЛЬ. – Сестрица меня отправила, господин мэр, чтобы вам сказать, что она плохо объяснила, как это у нее обычно со мной выходит; она мне сказала: «Иди найди в шкафу платья в кусках для

госпожи Гребю». Я понял, что платья в кусках – это куски платьев… кусочки… так ведь, господин мэр?

– Продолжай, Грибуйль, – сказал мэр, улыбаясь и начиная понимать.

ГРИБУЙЛЬ. – Я беру самые рваные платья, такие, где больше всего клочков, как она сама и сказала; заворачиваю их в серую бумагу; как она мне и велела, и даю их Томасу – все в точности, как она мне и сказала. А потом она как застыла, ну прямо как статуя, не шевелится, не улыбается, вся бледная, а потом как побежит к шкафу да как закричит: «Ах, боже мой! Грибуйль! Милосердный боже! Платья! Вот они! Вот они! Беги скорее! Они скажут! Они подумают! Скажи, что ты ошибся! Что платья у меня!..» И я не знаю, что еще: про воровку, про Томаса, чтобы его догнать. И тогда, господин мэр, я как побежал! но Томас прибежал быстрее, чем я. А тут – нате вам: мадмуазель Роза загородила мне проход! «Не войдешь, – говорит. – Войду, – говорю. – Не пройдешь. – Пройду». Короче, она хватает меня за куртку; я даю ей пинка; она меня – кулаком… да еще так здорово… Я отбиваюсь что есть сил, и ногами и руками, и вот я здесь, и все потому, что всегда слушаюсь сестрицу.

Мэр, которого сильно позабавил рассказ Грибуйля, обернулся к дамам.

– Ну, видите! Кто из нас был прав?

Затем, повернувшись к багровой, запыхавшейся Розе, стоявшей у дверей.

– Роза, если вы еще раз повторите то, что сейчас устроили, то немедленно покинете мой дом.

И обращаясь к Грибуйлю:

– Забирай свой узел с платьями, мой бедный мальчик, и скажи сестре, чтобы она не огорчалась, а отослала госпоже Гребю то, что ей принадлежит, и что если ей что-нибудь понадобится от меня, я готов оказать услугу. Ты хороший мальчик, очень хороший… очень честный; я позабочусь о тебе и твоей сестре. Передай это Каролине.

Грибуйль, в полном восторге, попрощался с мэром, г-жой Дельмис и г-жой Гребю.

– А дамы ничего не желают мне приказать? – спросил он с самым любезным видом.

– Убирайся, и чтобы сюда ни ногой, – отвечала г-жа Дельмис.

Грибуйль удивленно взглянул на нее, не ответил и вышел, попрощавшись напоследок с мэром.

– Что вы имеете против бедного Грибуйля? – сказал г-н Дельмис, улыбаясь.

Г-ЖА ДЕЛЬМИС, раздраженно. – Что имею, то и имею: не ваше дело; он не лучше своей сестрицы.

Г-Н ДЕЛЬМИС. – Я считал его сестру одной из ваших главных любимиц: вы же ей давали шить все ваши платья.

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Давала; но больше не дам.

Г-Н ДЕЛЬМИС. – С чего бы вдруг? Не потому ли, что она потеряла мать и более, чем когда-либо, нуждается в куске хлеба?

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Потому что она так основательно испортила мои

последние платья, что я не могу их носить.

Г-Н ДЕЛЬМИС. – А я думал, что она так умеет работать…

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Умела, пока была жива ее мать, потому что это мать кроила и готовила работу.

Г-Н ДЕЛЬМИС. – И кто же вам это сказал?

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Роза.

Г-Н ДЕЛЬМИС. – А! Ну да! Все та же Роза. А как она узнала?

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Она узнала, потому что ей это сказали, она этому поверила, когда увидела, как ужасно сидят мои платья.

Г-Н ДЕЛЬМИС. – А кто вам принес платья на примерку?

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Роза.

Г-Н ДЕЛЬМИС. – Сколько времени они у нее были?

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Минут пять.

ГОСПОДИН ДЕЛЬМИС. – А!.. Тогда другое дело.

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Другое дело? Что за другое дело? Что вы думаете?

Г-Н ДЕЛЬМИС. – Я думаю, что если бы она их получила накануне, то могла бы их перекроить и перешить, по злобе против Каролины, которую она ненавидит.

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Ненавидит? Да наоборот, очень любит; она мне это еще утром говорила.

Г-Н ДЕЛЬМИС. – В то время как порочила Каролину в ваших глазах! Мои полицейские расследования решительно доказывают, что она ее ненавидит и что это плохая женщина. Вы уверены, что платья не были принесены накануне?

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Она мне так сказала; кто еще, по-вашему, должен мне сообщить об этом?

Г-н Дельмис ничего не ответил и, попрощавшись с г-жой Гребю, ушел к себе в кабинет.

Оставшись одни, дамы посмотрели друг на друга.

– Что вы об этом думаете? – спросила наконец г-жа Гребю.

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Ничего я не знаю и не думаю. Слушайте, дорогая, давайте сделаем так: возьмем платья и покажем их Каролине, как будто хотим попросить их перешить.

Г-ЖА ГРЕБЮ. – Лучше не придумаешь; пойдем.

Г-жа Дельмис завернула платья в узел и отправилась к Каролине в сопровождении г-жи Гребю. При виде вошедших дам удивленная и испуганная Каролина поспешно поднялась с места.

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Не бойтесь, Каролина; мне сказали сегодня утром, что вы не умеете как следует шить платья, что это ваша мать их кроила; я этому поверила, потому что платья испорчены, и вот я их принесла, чтобы вы посмотрели, можно ли их переделать.

КАРОЛИНА. – Чрезвычайно благодарю вас, сударыня; я не смела просить об этом после того, что вы сказали нынче утром.

И Каролина, развязав узел, принялась рассматривать платья.

КАРОЛИНА. – Корсажи и рукава заужены, сударыня; их перекроили.

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Это невозможно! Я их примерила через пять минут после того, как вы их принесли.

Каролина выглядела удивленной.

КАРОЛИНА. – Позвольте спросить, когда вы их примеряли?

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Сегодня утром, в десять часов.

КАРОЛИНА. – Я принесла их вчера, около четырех часов пополудни.

Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Я была дома: почему вы мне их не показали?

КАРОЛИНА. – Мадмуазель Роза не позволила; она сказала, что вы заняты.

– Странно все это, – сказала г-жа Дельмис.