Сестра Харуна ар-Рашида
Шрифт:
и Хусейне? — в тревоге спрашивала она себя, возвращаясь
к миру действительности. Навязчивые мысли о последст¬
виях раскрытия тайны приводили в ужас. — Упаси аллах,
брат придет в неистовство. Тогда никому несдобровать».
Аббаса стала мнительной. Два человека не могли по¬
беседовать вполголоса, чтобы она не заподозрила, будто
они договариваются схватить ее и отправить в темницу;
если ко дворцу двигался отряд всадников,
отряд послан за ней.
Успокоить госпожу умела одна Атба; служанка нахо¬
дила нужные слова, подбадривала:
— Халиф милостиво принял визиря (Абуль Атахия
молчит, сейида!), меджлис утвердил Джаафара ибн Яхъю
наместником Хорасана (наконец-то мы дождались!); го¬
ворят, в Шемассийском дворце идут сборы к отъезду...
На улицах людно, будто большой праздник.
Сидя с Атбой на террасе, Аббаса деланно улыбалась.
Радости она не ощущала, чувства ее притупились. Пере¬
гнувшись через перила, смотрела на дорогу. К чему ей
праздник? Что толку в решениях меджлиса? От визиря
третий день нет весточки. Не забыл ли он свою
Аббасу?..
В сторону Нахравана то и дело проезжали всадники.
Вдруг она заметила, что к дворцу направляется человек
в одежде хорасанского гонца. Она пригляделась и узна¬
ла — Хомдан! И тотчас послала Атбу навстречу:
— У него послание визиря! Ступай скорей!
Вцепившись в перила, следила за служанкой. Вот Атба
спустилась вниз, проскользнула за ограду, бежит по доро¬
ге. Вот они встретились. Но что это?! Хомдан ничего не
передает. Никакого послания! Что случилось?! Они раз¬
говаривают, вместе идут к дворцу... Ах!
Опомнившись, Аббаса увидела склоненную над собой
Атбу, рядом хлопотал Хомдан, услышала его голос, хрип¬
ловатый и надтреснутый:
— Не изволь беспокоиться, сейида, тебе никакая беда
не угрожает.
Откуда ему знать, что она волнуется не за себя!
— Тебе надобно ехать в Нахраван, сейида. Визирь
прибудет туда.
Она не выдержала:
— Как ты посмел оставить его одного?
— Он в добром здравии, сейида, в хорошем настрое¬
нии, чего и тебе желает.
— Ах, да что там говорить с тобой! — махнула она
рукой и обратилась к Атбе:
— Мы, наверно, не сможем покинуть Багдад без Ха¬
сана и Хусейна. Как ты думаешь?
— Верные люди доставят малюток из Хиджаза прямо
в Хорасан, — нашлась служанка. — Верно я говорю, Хомди?
— Верно, верно, дочка! — подтвердил старый слуга.
— В котором часу выезжать?
—
— Когда мы будем далеко от Багдада, то даже если
поэт и проболтается, никто не станет искать Хасана и Ху¬
сейна, — сказала Атба.
— Поклажи бери поменьше, — наставлял Хомдан, —
слуги пусть добираются поодиночке, чтоб не вызвать по¬
дозрений. Поезжай вдвоем с Атбой, оденьтесь будто на¬
ложницы.
Аббаса приняла решение быстро и неожиданно.
— Джаафар не забыл меня! — воскликнула она, едва
не заплакав. — Неужели мечты сбудутся? Я готова ехать!
Хоть в крашеном одеянии певицы!
После ухода Хомдана настроение у нее снова измени¬
лось: радость сменилась унынием. Женщина была и
остается рабыней своих чувств. Понурив голову, бродила
Аббаса по дворцу. С детства любила она укрытые от солн¬
ца переходы, прохладные галереи с колоннами, вну¬
тренние дворики, балконы, опочивальни, покои, гостиные.
Привыкла к слугам, тенистому парку, величавому Тигру,
И от всего этого нужно будет отказаться, все бросить...
Почему? За что карает аллах? Слуг и рабов она возьмет
с собой, всех до единого, во главе с Урджуаном. Но осталь¬
ное-то не возьмешь... А вдруг, раскрыв тайну, брат собе¬
рет войско и двинется на Хорасан? Страшно подумать...
Мимо погруженной в раздумье Аббасы со свертком в
руках прошла Атба. Аббаса остановила ее, спросила, где
Урджуан. Лицо у служанки было покрыто потом и пылью,
— Следит, как слуги пакуют корзины.
— Позови его!
Евнух-бербер явился тотчас же. Сн был худощав, обла¬
дал длинными тонкими ногами с уродливо развитыми ко¬
ленками. Его кастрировали в детском возрасте, и на подбо¬
родке его не росло ни единого волоска. Возраст, как у всех
рано оскопленных, было определить трудно. По внешне¬
му виду ему можно было дать лет тридцать — тридцать
пять. На самом деле Урджуану перевалило за пятьдесят.
Вырос евнух во дворце аль-Мансура. Когда родилась
Аббаса, его приставили к девочке вместо няньки. Халиф
доверил ему свою дочь: аль-Мансур, мать которого была
родом из Северной Африки, питал нескрываемое располо¬
жение к берберам.
— Ты хочешь поехать со мной, Урджуан? — спросила
Аббаса, думая о том, как привыкла она видеть возле себя
смуглое безбородое лицо.
— Твои желания — это мои желания,— ответил бербер