Сестра мертвых
Шрифт:
Лисил шагнул в комнату и сразу увидел, что слева от входа находится большой, покрытый запекшейся коркой чан. Возле чана и вдоль стены темнели на полу какие-то бесформенные холмики. Когда Лисил подошел к чану, тени, двигавшиеся вместе с сиянием кристалла, легли так причудливо, что на миг показалось – холмики эти вдруг зашевелились, точно звери, пробудившиеся ото сна в своей каменной берлоге.
Один из них даже как будто качнул головой. Лисил замер, и тени, порожденные ярким светом, замерли вместе с ним.
Пальцы Магьер больно впились в его плечо – темная бесформенная груда в углу слева от двери, освещенная кристаллом, вдруг
Это был сидящий мертвец. Лоскуты обветшавшей одежды, свисая там и тут, отчасти прикрывали его тело, но не лицо. Судя по тому, как сужался череп к нижней, болтавшейся на остатках хрящей челюсти, лицо покойника было когда-то треугольным, с длинным узким подбородком. Черные провалы глазниц были куда больше, чем у обычных человеческих черепов, которые Лисила заставляли изучать в юности. И к тому же на черепе до сих пор еще кое-где сохранились пряди светлых – нет, совершенно белых волос. Тонкие – чересчур тонкие для человека – пальцы мертвеца были прижаты к узкой грудной клетке.
Лисил с первого взгляда распознал, кто перед ним. Этот эльф умер и был замурован без достойного погребения далеко от своей родины, в сумрачных лесах Древинки.
Магьер свободной рукой обхватила Лисила за пояс и, все так же крепко другой рукой сжимая его плечо, вынудила его вновь повернуться к дальней стене.
Здесь, в комнате, имелись и другие мертвецы.
ГЛАВА 5
Силуэт замка был подернут завесой ночного тумана, и оттого казалось, что замок за те недолгие годы, что Вельстил не видел его, постарел на целое столетие. Укрывшись под ветвями ели, росшей на самой опушке леса, Вельстил наблюдал за тем, как по внутреннему двору замка неспешно расхаживают двое мужчин, вооруженные копьями.
– Она в замке? – спросил Чейн.
Он притаился рядом с Вельстилом, и лунный свет, проникая сквозь прореху в тучах, освещал его бледное лицо.
Вельстил кивнул. Все его чувства – не только зрение, но и слух, и осязание – были направлены на окружающий их лес. Слишком близко они от замка, места, где все началось, – и это обстоятельство вынуждало Вельстила быть настороже. Магьер в замке – в этом-то он был уверен, – но куда больше тревожило его то, что здесь может появиться еще кое-кто, незваный и нежеланный гость из прошлого.
– Будем ждать, – сказал он вслух. – Когда она покажется, держись рядом со мной, иначе я не смогу скрыть от нее твое присутствие.
Чейн взглянул на него, явно ожидая объяснений, как такое возможно. Вельстил промолчал, глядя на замок.
Двое стражников – кто еще это мог быть? – обходили внутренний двор, стараясь не отдаляться друг от друга. Это были простые крестьяне, что наглядно свидетельствовало: замок давным-давно позабыт всеми, кто знал о происшедших здесь когда-то событиях. Где-то за старинными каменными стенами бродила Магьер, не имея представления о призраках ее собственного прошлого. Вельстил предпочитал, чтобы она так и оставалась в неведении. Когда стражники обогнули конюшню и исчезли из виду, обветшавший от времени замок окончательно стал похож на гигантское надгробие посреди давно заброшенного кладбища. За иллюзорной, зыбкой безмятежностью этой картины таилось давнее безумие… и мысли Вельстила невольно обратились к далекому прошлому.
Это
«Кто-то ее любит, – отчужденно подумал Вельстил. – Кто-то сходит с ума от страха за нее».
Все это сейчас не имело совершенно никакого значения. Все это уже ничего не могло изменить.
Лорд Бриен Массинг был высокого роста, но этой черты Вельстил от него не унаследовал. Темные волосы, широкое лицо, небольшая вмятинка на переносице – на этом и заканчивалось их сходство. Больше между ними не было ничего общего, кроме кровного родства. Те, кому доводилось видеть вместе отца и сына, замечали прежде всего белоснежно-седые пряди на висках Вельстила – отметины, которых не было и в помине у лорда.
Удел, в который был назначен отец, был довольно убог по сравнению с предыдущими их владениями: замок с донжоном, сложенный из грубо тесанного камня, с неприглядного вида казармами и конюшней, который стоял неподалеку от деревни Чеместук, центральной деревни удела. Той ночью Вельстил вслед за отцом въехал в немощеный, растоптанный до грязного месива двор замка. Во дворе их поджидал семейный советник, мастер Убад, облаченный в черное одеяние и причудливую маску.
В залитом светом факелов дворе кипела жизнь. Солдаты из дружины лорда и недавно нанятые крестьяне трудились в поте лица, разгружая содержимое пяти прочно сколоченных фургонов. Помимо семейного имущества в каждом фургоне находилась прочная квадратная клеть высотой примерно в две трети человеческого роста, тщательно прикрытая плотным промасленным холстом. При виде лорда и его сына солдаты и слуги засуетились, еще сильнее занервничали и заторопились. Они отдернули холст, открыв взорам одну из клетей.
Сооружение было сколочено из дубовых досок, схваченных стальными скрепами, и прикреплено к днищу фургона не веревками, как обычно, а цепями. Когда двое солдат принялись отсоединять цепи, из недр клети вдруг прозвучал низкий приглушенный голос:
– Шайрснисаг ми, на ми тайтэгаг крэйуй аг шиуй аг чер!
Слова были похожи на эльфийские, но звучали более гортанно, и смысла их Вельстил понять не смог. Могучий удар изнутри сотряс клеть, и она, накренившись, съехала на одного из стражников. Тяжесть клети буквально пригвоздила его ноги к стене фургона, и раздался отчетливый треск костей. Солдат пронзительно завопил, повалился навзничь и повис, болтаясь, как тряпичная кукла, над задним колесом фургона.
Мастер Убад тотчас скользнул к фургону. Его черное одеяние, вопреки естеству, даже не колыхнулось от движения.
– Глупцы! – прошипел он, не обращая ни малейшего внимания на дикие вопли придавленного клетью стражника. – То, что здесь содержится, не стоит всех ваших жалких жизней, вместе взятых! Отнесите эти пять клетей в подземелье – да смотрите мне, осторожней!
Лицо Убада скрывала маска из потрескавшейся от времени кожи, прорези для глаз отсутствовали. Из-под нее видны были лишь увядший старческий рот да подбородок. Когда Убад двигался, в свете факелов на его угольно-черном одеянии вспыхивали и вновь пропадали загадочные знаки.