Сестра мертвых
Шрифт:
– Бускан рассылает по уделам чародеев? – спросила Магьер. – Таких как Вордана?
– Я не знаю, чародеи они или нет. Кроме Ворданы, я ни с кем из этих людей не знаком. Я знаю только то, что рассказал мне брат: наших нобилей одного за другим сменяют невесть откуда взявшиеся люди и все они предъявляют бумаги с подписью княжеского наместника.
– Да, но какое отношение все это имеет ко мне? – осведомилась Магьер, которую разговор, заведенный Тезой, ничуть не трогал. Она никогда не интересовалась извечной грызней аристократических домов за власть.
– Не могла бы ты, когда
Магьер колебалась, не зная, что ответить. Но ведь тетка Бея живет совсем недалеко отсюда, а подозрения Гезы внушили ей серьезную тревогу.
– Сомневаюсь, что Бускан захочет нас принять, – наконец ответила она, – но если подвернется случай…
Геза склонил голову, целиком удовлетворенный, и они направились в дом, где их уже ждал завтрак.
Утро пролетело незаметно. Винн помогла уложить вещи в фургон, и после обеда они уже готовы были тронуться в путь. Лисил весь день помалкивал, и Магьер ясно видела, что его по-прежнему гнетет пережитый прошлой ночью кошмар. Она и сама никак не могла выбросить из памяти ту сцену, когда Лисил предлагал ей как жертву свою кровь. Разговор обо всем этом может и подождать, но поговорить надо будет обязательно. Хотя бы ради самого Лисила.
Когда фургон, выкатившись из-за угла, направился к воротам, Елена выбежала во двор, чтобы попрощаться с ними, но Стефан так и остался стоять в распахнутых настежь дверях дома. Если Винн не ошиблась касательно того, что именно сотворил со Стефаном Вордана, лорд никогда не сможет покинуть этот дом. Елена мельком глянула на клонящееся к закату солнце:
– Лучше б вы переночевали здесь, а в дорогу отправились утром. Скоро уже стемнеет, далеко вы сегодня не уедете.
Магьер покосилась на Лисила, который молча сидел на козлах рядом с ней.
– Нет, – ответила она Елене, – нам надо ехать. Геза говорит, что дороги до самого Кеонска сухие и ровные. Будем ехать до самой темноты, сколько ни проедем – все наше.
Малец в последний раз обнюхался с Тенью и потрусил к фургону. Запрыгнув внутрь, он устроился рядом с Винн и положил голову ей на колени.
Магьер вежливо попрощалась, дернула вожжи – и Толстик с Фейкой повлекли фургон по дороге. Когда доехали до Пудурласата и свернули по главному тракту на восток, Магьер перебросила вожжи в одну руку, а другой, свободной, крепко сжала руку Лисила. Он ответил таким же крепким пожатием.
Так Магьер и держала его за руку, пока не наступила ночь.
Чейн проснулся, когда начало смеркаться, и, сидя под навесом, смотрел на спящего Вельстила. Он проделывал это каждую ночь. С недавних пор его спутник уже не бормотал и не метался во сне.
Вельстил стал не меньшей помехой свободе Чейна, чем Торет, исключая разве что безоговорочное подчинение, – в отличие от Торета, Вельстил не мог его ни к чему принудить. У Чейна не было денег, и деваться ему было некуда, покуда Вельстил не заплатит ему и не напишет, как обещал,
Как ни злила Чейна необходимость подчиняться Вельстилу, выбора у него не было – во всяком случае пока. И ему все сильнее и сильнее хотелось узнать, что за артефакт ищет Вельстил.
Однако же за всеми этими мыслями маячила угрюмой тенью сцена в кузнице.
Винн отвергла его.
В глубине души Чейна это печалило, что было странно, – обычно он не был подвержен меланхолии. Винн следовала велению своей совести, и Чейн все время вспоминал, как она искренне стремилась защитить его от Магьер. Наивное стремление, ибо он не нуждался ни в какой защите, и все же… все же…
Тогда, в кузнице, предложение вернуться вместе с Винн в Белу сорвалось у него с языка прежде, чем он успел сообразить, что говорит. Ему не следовало ни самому давать волю воображению, ни говорить об этой мечте Винн. Она умница, она прекрасно знает, что истину, обнаружившуюся однажды, так просто не позабудешь, и того, что случилось, уже не изменить. Все равно что пытаться взять назад слова, которые уже были сказаны.
Жестокость отца научила Чейна защищать себя, беречь только себя. Винн была единственной – если не считать матери, – кого ему хотелось защитить и сберечь больше, чем себя самого. Мать он уберечь не сумел, но может еще спасти Винн.
Вельстил шевельнулся, и Чейн осторожно похлопал его по плечу:
– Ты проснулся?
– Да. Нам пора.
– Хочешь уложить вещи или мы еще вернемся сюда?
– Мы тронемся в путь прямо из поместья. Собери вещи.
Вельстил принялся помогать ему, что немало удивило Чейна. С первой минуты их знакомства было ясно, что Вельстил – аристократ до кончиков ногтей, привыкший к тому, чтобы кто-то выполнял за него будничные дела. Такая несамостоятельность поразила Чейна – он, при всем своем аристократическом воспитании, предпочитал обслуживать себя сам.
Сейчас он заседлал обеих лошадей, уложил скатанный навес поперек крупа своего коня, затем подал Вельстилу его плащ.
– Веди, – сказал он. – Я все еще не очень понимаю, чего ради ты хочешь допросить этого капитана.
– Чтобы получить сведения, – ответил Вельстил. «Потрясающе», – саркастически подумал Чейн, но вслух высказываться не стал. Непонятно было еще и то, что Вельстил не направился прямиком к поместью, а, обогнув город, остановился у восточной его окраины.
– Как ты собираешься искать этого капитана? – спросил Чейн.
Вельстил молча сидел в седле, не сводя взгляда с дороги и лишь изредка посматривая на окружавший их редкий лес. В этот поздний час на дороге было безлюдно. Затем Чейн услышал звон колокольчика.
Тощий мальчишка лет десяти от силы, веснушчатый, с копной черных густых волос, гнал к дороге стадо коз. Звон исходил от простенького колокольчика, болтавшегося на шее единственного в стаде козла. То ли мальчишка слишком далеко увел своих подопечных пастись, то ли они разбежались и их пришлось собирать, но возвращался он явно позже, чем положено.