Сестра милосердия

Федоров Михаил Иванович

— А что, там бани нет? — спросила Люда, взяв одежду.

— Но ведь не будешь с ребятами, — смутилась Наталья.

Людмила засмеялась. Потом резко бросила рубаху.

— Да не бойся! — теперь смеялась Наташа. — Они в голову не лезут… Они — в швы…

До Люды дошло, в каких условиях находилась сестра брата. Там земля, по которой приходилось идти, во время дождя превращалась в грязь. Там по нужде приходилось ходить бог весть куда.

Наташу отправили в ванную — её ждала согретая

в чане вода, а Людмила, засучив рукава, помогала Неле Борисовне кипятить одежду Наташи, потом — сушить и гладить.

10

Когда Наташа собралась назад, Люда спросила:

— Можно, я с тобой поеду?

— Зачем?

— Посмотреть… Наташа:

— Что там смотреть! Жди, я брату скажу, сам приедет…

Людмила:

— Мне хочется посмотреть, где ты находишься.

Машина, которая отвозила Наташу, потом возвращалась назад, и Наташа решила: «Ладно. Возьму и с ней же отправлю в Гудауту».

Они приехали в Эшеру, а назад Люда ехать отказалась.

— Не поеду…

— Как? Ты же посмотрела!

— Я останусь здесь.

Наташа позвала Лиану.

Лиана стала стращать: — Люда, послушай! Здесь снаряды летают…

— Ну и что?!

Наташа позвала ребят.

Те:

— Грузины танки пригнали. Они, неровен час, снова Гумисту перейдут. И в плен возьмут…

— Да, Люда, да, — эмоционально вспоминала, как убегала от танков, Лиана.

— Посмотри в окно, — бабулечка показывала на воронки. — Это откуда? От бомбёжки.

— Давай мы ночью свозим тебя на дачи к брату, и ты поедешь назад в Гудауту, — сказала Наташа.

— К Анатолию — поеду. Но назад — ни за что.

Медсёстры думали, что предпринять, но выходило, насильно Люду не свяжешь и в машину не потащишь.

Машина подождала-подождала и уехала, а Люда осталась.

Люда не сразу собралась к мужу, а сначала пробыла у Наташи несколько дней. Она осваивалась. Её удивило, что Лиана по утрам бегала и отжималась, подтягивалась, приседала.

Спросила:

— Зачем тебе это надо? Ведь худенькая.

Лиана:

— Ой, ты знаешь, а если тяжесть… Мы вот с Наташей носилки тащили. Мужик — килограмм семьдесят. А на нём ещё бронежилет килограмм семнадцать.

— Да, — добавила Наташа. — Он раненый. Мы с него бронежилет не смогли снять. А надо скорее вытаскивать. Мы бегом-бегом…

С этого дня Люда тоже по утрам бегала и делала физические упражнения.

Однажды во время обстрела выяснилось, что кончилась вода. Надо идти в воинскую часть, а стреляют. Лиана находилась на позиции, а Наташа с Людой — дома.

Громыхает бомбёжка. Наташа взяла ведро:

— Я сейчас сбегаю в часть.

Люда выдёргивает ведро из рук Наташи:

— Нет, я сбегаю….

Наташа:

— Нет,

я…

Люда:

— У тебя один ребёнок, а у меня два. Значит, преимущество на моей стороне.

Вырвала ведро и убежала.

«Как это преимущество? — не поняла Наташа. — Считает, что чем больше детей, тем больше можно рисковать? Но ведь наоборот — больше сирот останется».

Люда забежала в воинскую часть, поставила ведро под цистерну, открыла кран и спряталась за бак.

А где-то: ба-бах! И столб дыма. Ба-бах! Видит — вода переливается. Надо бежать, а ноги ватные. Не двигаются.

Она ущипнула ногу что есть силы. Пошла, хромая. Ещё щипок. Подскочила к крану, закрыла, подхватила ведёрко — и домой.

Наташа встретила её:

— Ну что?

— Ничего, — а у самой от страха дыхание спёрло.

Наташа видела, что Люда ни в чём не хотела уступать ни ей, ни Лиане. Она словно готовилась к чему-то важному и не отступала.

11

Анатолий вернулся с обхода постов и развалился на койке в одной из дач.

Заглянул командир:

— Там однофамилица твоя.

Анатолий:

— Как зовут?

Поднялся с койки, посмотрел в окно: «Лю-да, — глаза сами собой округлились. — При-е-ха-ла…»

Смотрел на жену и не знал, радоваться или нет. Хотелось выбежать и обнять, но возникло желание отругать: куда же ты лезешь? Хотелось расцеловать, но и подёргать за ушко. Хотелось от радости закричать…

Он вышел, приглушая рвущийся наружу порыв. Люда увидела супруга и смутилась: он ведь её не звал. Небось, думал и рассчитывал, что переждёт войну на Украине, а она….

Волной передёрнуло его лицо. Её. Они обняли друг друга крепче, чем в молодости.

Командир отправил Анатолия в краткосрочный отпуск, и они уехали.

Уехали. Но не в Гудауту.

Бывают минуты, которые подхватывают и несут. Несут, словно ты ребёнок, радуешься и бултыхаешься в безоблачном счастье. Такими минутами оказались те, когда Анатолий остановил автомобиль и сказал водителю: — Езжай…

Они с Людой вышли. Автомобиль растаял в темноте.

В сумраке скользили по глинистому склону… По гальке выскочили к воде… Бог ты мой!.. Ему за тридцать! Ей за тридцать… Он — отец двух девочек… Она — мать двоих… Он — командир взвода… Она — жена командира… И вот они… Вот вода…. Вот волна… Вот водоворот. Не то от течения, не то от них самих… Вот латунная полоса рванула из лагуны за горизонт… Вот то, что не измерить… То, чего не взвесить… То, что выплёскивается большими волнами… Не дети, не взрослые, не поймёшь кто, ласкались дельфинами в море… — Гуда и Ута, — шептала она.