Сестра на две недели

Ромашшшка

– Явилась!
– раздалось из глубины дома, и я услышала быстрое цоканье каблучков по отполированному полу. Я бы даже сказала раздраженное цоканье, если бы оно могло быть таким.
– Ты глухая? Или читать не умеешь?

– Добралась, как смогла, - буркнула я.
– Чего тебе надобно старче?
– тяжело вздохнула.

Она смерила меня прищуренным взглядом и, махнув рукой, позвала за забой. Когда мы оказались в гостиной я невольно присвистнула. Все выдержано в черных и белых тонах. Два белоснежных дивана и несколько кресел, широкий черный журнальный столик, на белой стене плазменный телевизор, множество полок в подсвеченных

нишах. Противоположную от телевизора стену занимали большие окна с атласными шторами. С потолка свисали хромированные конусы, выполняющие роль светильников. Пол был выложен темно серой отшлифованной плиткой. В общем, чувствовала я себя как в музее. Брюнетка же тем временем развалилась на диване и выжидающе уставилась на меня. Выдохнув, присела на край.

– Итак, как я вчера и говорила, ты крупно попала, - напомнила она.
– И я предлагаю тебе отработать свой долг, - и изучающий взгляд в мою сторону, под которым сразу поежилась. Как-то двусмысленно прозвучало...
– Куртку снять не хочешь?
– я кивнула, но лишь расстегнула молнию.

– И как же?
– тихо спросила, так как пауза затягивалась, а вместе с ней как струны натягивались и нервы. Брюнетка хищно оскалилась.

– Ты, кажется, говорила, что работаешь нянькой?
– спросила, и голос такой вкрадчивый.

– Ну, во-первых, не я это говорила, - я села поувереннее.
– Во вторых не работаю, а подрабатываю, - закинула ногу на ногу.
– Так в чем суть работы?
– улыбнулась, чуть наклонив голову, что бы челка полностью прикрыла одну сторону лица. Там где фингал. А то уж больно пристально меня разглядывают.

Сейчас я себя стала чувствовать несколько увереннее. За последние два года, а именно столько я подрабатываю на тяжком поприще нянь, я уяснила одну простую вещь - родители, обращающиеся к няньке, как правило, очень нервничают. Тяжело доверить свое чадо абсолютно чужому, постороннему человеку. И если вести себя уверенно, то и работодатель будет спокоен и поверит в тебя. А еще, как правило, у нанимателя не так уж много вариантов...

– Работа как работа. Побудешь нянькой, - пожала она плечами и отклонилась на спинку. Хм...

– И где же ваш малыш?
– чуть нахмурилась. Какое-то ненормальное легкомыслие в ней так и сквозит.

– Его пока нет дома, - сказала и тут же подорвалась с места.
– Я тут контракт приготовила. Вот.

– Прям и контракт, - удивилась я. Редкость если честно. Обычно больше на словах договариваемся.

– Да. Прочти и распишись, - тут же подсунула и ручку. Пробежав глазами по строкам, невольно хмыкнула.

– Надеюсь расписываться не кровью?
– уж больно выгодные были условия.

– На твое усмотрение, - оценила она шутку, и как только я поставила свою закорючку забрала бумаги. А я призадумалась...

Посему выходило, что в течение двух недель, без выходных я должна присматривать за мальчиком. С 15.30 и до момента его ночного сна. Тут же прикинула в голове, какие я пары я пропускаю... тяжелая у меня потом будет сессия. Ребенка я должна сопровождать повсюду, чутко следя за каждым его шагом и уберегая от потенциально опасных и злачных мест... ну, думаю с этим проблем быть не должно, просто укладывать малыша буду пораньше, благо умею рассказывать сказки, заинтересовывая ребенка. Обучать его ничему не требовалось. Про уход тоже ничего не сказано...

– Так, где ты говоришь, твой ребенок... Кира?
–

поинтересовалась, как бы, между прочим, припоминая имя, проставленное в контракте. Что-то здесь не так. Вот только что...

– Скоро придет, а сейчас он на занятиях, - я скептически посмотрела на девушку... женщину... сколько же ей лет? Неплохо сохранилась. А потом до меня дошло...

Оп-па. Так вот где собака зарыта! Учеба! Судя по всему, мне предстоит нянчиться с подростком. Какой кошмар! Был у меня такой опыт, приглядывала я за девочкой тринадцатилетней. До сих пор шрам на правой коленке. Боевое ранение можно сказать. Помниться неслась я за ней через детскую площадку, перелетая через лавочки и турники, дабы поймать паршивку, не желающую идти домой в столь детское время - одиннадцать вечера... Видимо, на моем лице было все написано, и брюнетка поспешила меня утешить.

– Не волнуйся не подросток, - я выдохнула.
– Но случай тяжелый. Больно умный у меня братик. Своевольный.

– Братик?
– переспросила я.
– Няня для братика? А где родители?
– ну никак она не тянула на добрую тетушку приютившую сироту.

– Родители недавно снова поженились и отправились во второе свадебное путешествие, а братца спихнули мне и просили приглядеть за младшеньким, - последние слова она произнесла пискливым голоском, явно кого-то изображая. Нервно перекинула ногу на ногу.

– Сводный братик и мачеха?
– понимающе усмехнулась. У меня та же история только с "любимым" отчимом...

– Родные оба. Просто семь лет назад разбежались, а тут вдруг снова встретились и поняли, как сглупили, - она скрестила руки на груди и начала нервно подергивать ногой.

Вот тебе и правда жизни. Покруче любой мыльной оперы будет. Представила, что было бы, если бы мои родители вновь сошлись и передернулась. Я не пытаю особого восторга от отчима, но вечно пьяный папочка - нет уж, увольте.

Тут раздался грохот, словно входную дверь открывали с ноги, и Кира вся как-то подобралась. Быстрый взгляд в мою сторону, поджатые губы, глубокий вздох... и взгляд мне за спину. Медленно поворачиваюсь.

– А здороваться тебя не учили?
– недовольно произносит брюнетка, наблюдая за тем, как парень поднимается по лестнице. Он на мгновение замирает и поворачивается в нашу сторону.

– Кира, - кивок.
– Подружка Киры, - снова кивок. Полуулыбка вкупе с оценивающим взглядом, адресованные мне. И практически взбегает наверх. А я все так же сижу и глупо хлопаю глазками.

– Что это?
– выдавливаю из себя.

– Братик, - сказала, как выплюнула, поправляя модный пучок на голове.

– Еще один? Надеюсь, он не подает плохой пример малышу, - произношу слегка прокашлявшись.

Братик... как-то она вяло на него отреагировала, видимо уже привыкла бедняжка. У нее там ведь не братик, а... БРАТИК! Долговязое чудо с черными отросшими паклями, бледным лицом и ярко подведенными глазами. Пирсинг в губе, носу... больше разглядеть из-за глубокого капюшона толстовки не удалось, но уверена, еще много чего проколото. Облачен парень во все черное, джинсики в облипочку, курточка с металлическими блестящими цацками. И завершают образ большие наушники и высокие ботинки на шнуровке... интересно, его вечерами во дворах ребята быдловатой наружности не подлавливают? Лакомый такой кусочек... если он, конечно, сам в подворотне никого не встречает - уж больно хищный взгляд.