Сестра
Шрифт:
Чему царский терем не учит — это пробиваться. То есть учит, но не царских дочерей. Они-то и так на вершине. А вот отличить грязь от правды их и не учат. Печалька…
И работать над собой, и к чему-то стремиться, и… да сотня этих 'и'. Хорошо, когда характер есть! Или вот как она — попаданка. А обычной девочке что делать? Только и остается ждать напутственного пинка.
Алексей вернулся незадолго до осенних дождей, решительно испортивших дороги. Спрыгнул с коня, загоревший, веселый, крепко обнял тетку,
— Сонюшка, какая ж ты большая стала!
— на себя посмотри, — отшутилась Софья. — Ишь, вымахал!
— Соскучился я…
— Я тоже скучала, братик…
— что новенького у вас?
— Да покамест ничего. Дети — и те еще с практики не вернулись, так что все тихо — тихо.
— а меня не обнимут?
Ванечка Морозов еще больше вытянулся за это время, волосы на солнышке выгорели, улыбка широкая…
Софья повисла у него на шее, поцеловала в щеку, благо, дело в тереме было, только при своих.
— Ванечка, какой ты стал!
— какой?
— Красивый! Пара лет — и тетушка тебе жену искать начнет!
Софья так и не поняла, почему при этих словах Ваня нахмурился. Она пристально посмотрела на Алексея.
— Алешенька. А ведь и тебя отец приневолит, хошь не хошь… Надо бы нам заранее данные на девушек собирать, да приглядываться. А то окрутят с нелюбимой — всю жизнь маяться будем!
Алексей только головой покачал.
— Соня, не хочу я жениться слишком рано! Лучше давай придумаем, как отказаться?
— Обещаю подумать, — серьезно заверила Софья. — Но и ты обещай посмотреть. Да и Ванечке не мешало бы…
— Я сам себе невесту выберу, — Ваня Морозов сверкнул глазами и вышел из комнаты.
Софья пожала плечами.
— а что я такого сказала? Алешенька, а ты что-нибудь интересное привез?
— а то ж! Книг тебе накупил целый воз! Сейчас в терем принесут — глядеть будем, что детям давать, что оставить…
Софья радостно закивала.
Книги!!!
Царевичеву школу мучал жесточайший кадровый голод. Да и пособий катастрофически не хватало.
Можно было обходиться двумя — тремя учителями, когда детей была всего одна группа. Даже когда две, в конце концов, много времени занимала физическая подготовка. А вот когда их несколько?
Но и эту проблему решил Алексей, привезя из Архангельска нескольких иноземцев. Да и свои кадры подрастали. Было несколько человек в первой группе, которых грешно было отпускать на сторону. Вот как есть — прирожденные учителя. Оставь их при школе — и пусть детей чтению — письму учат, счету, опять же, сразу людей разгрузить можно будет…
Софья пока кое-как выворачивалась, перекраивала расписание и люто завидовала школам двадцатого века.
У них были учебники! А тут до кошмара доходило! Где сорок учебников взять?
А ведь надобно уже не сорок! Пусть бояр можно было заставить
Софья дошла уже до того, что в качестве наказания провинившимся назначалось переписывать книги. По две, по три страницы — так и изворачивались.
Сейчас у нее появилось еще четверо учителей.
Франц Тольмер, молодой немец, или, как их здесь называли, немчин, бежавший из родной страны по причине нежелания становиться монахом и мотающийся по свету. Книжная ученость ценилась не очень, а на мечах он был не обучен. Младший сын захолустного барона, которому даже Дьяково показалось бы роскошным имением, он постранствовал по свету — и наконец судьба свела его в Архангельске с Федором Михайловичем Ртищевым, который, не долго думая, пригласил юношу в царевичеву школу.
Латынь и греческий Франц знал в совершенстве, вполне прилично разговаривал по — французски и по — итальянски, был обучен письму на всех этих языках и отлично считал. Даже немного баловался астрологией, а потому Алексей Алексеевич счел его подходящей кандидатурой. Двое англичан — пуритане, которых ничего не держало в родной стране после кончины Кромвеля, оба занимали когда-то мелкие чиновничьи должности, но кто бы их там оставил при Карле? В Архангельске они оказались не к месту, но письмо, чтение, счет — это все знали, а что еще надо детям для начала? Пусть и англицкий учат, в жизни все пригодится. Первая группа вон, на восьми языках болтает, пишут, правда, на них намного хуже, но это еще впереди.
А вот четвертый…
Софья что-то смутно припоминала, но откуда она его знала?! Откуда?!.
Четвертого звали Сильвестр Медведев.
Достаточно молодой парнишка желал учиться, учиться и еще раз учиться. Был он подьячим в Курске, потом перебрался в Москву — и попался на глаза сначала Симеона Полоцкому. А потом Ордину — Нащокину. Вот от него мужчина — уж под тридцатник, и перешел к Софье в школу.
Впечатление он производил достаточно приятное. Темные волосы, темные глаза, ухоженная бородка, красивые руки, но самое главное — голос. Глубокий проникновенный, завораживающий — и недюжинное обаяние, прямо-таки аура, окружающая его…
Софья с радостью избавилась бы от него, но…
Было поздно. Его увидела тетка Татьяна.
Оставалось только чертыхнуться, принять его на должность учителя — и следить, следить, следить, чтобы сближение не зашло за все рамки.
А в октябре вернулись и дети с практики.
— Золото!? Твою же ж мать, золото…
Алексей был счастлив. Софья же…
Простите, но с золотом ожидалось больше проблем, чем удовольствия.
Его надо добывать — то есть рудники, рабочие, охрана…