Сестренка из Преисподней
Шрифт:
Круглые глаза его высокопревосходительства Кошкострахуса Пятого отсвечивали жёлтым… По-моему, золотая лихорадка в мгновение ока охватила весь военно-полевой лагерь. Взводы разведчиков быстро сбивались в артели змееловов, офицеры спешно меняли шпаги на огнетушители, добровольцы сбивались в ушкуйничьи ватаги, выбирали атамана и, благословясь в штабном кабинете, шли «пытать удачу». На слуху у всех было только одно слово – «золото»! Какая, к чёрту, война?! На войне убивают! Причём совершенно бесплатно (в смысле, без всякой моральной компенсации). Охота на огненного змея тоже не менее опасна, но ведь
– Шпионус, как тыс полагаешь, они тамс всес золотыес?
– Где там?
– Ну, в дальнихс катакомбахс… это оченьс важнос!
– Не могу дать определённых гарантий, но… – Я даже немного удивился тому, что золото никак на меня не действует. – Ацтеки действительно были очень богаты, Кортес вывозил награбленное золото целыми кораблями. Выражая почтение своим тёмным богам, жители Мексики и Перу делали их изображения из гранита и золота. Кое-какие гранитные идолы уцелели, а благородный металл попросту переплавлялся в слитки и перекачивался в казну испанской короны.
– Тыс не ответилс, их тамс многос?! – продолжал настаивать генерал.
– Понятия не имею… Об этом лучше спросить ваших бойцов на передовой, они обязаны знать.
– Спрошус… – в голосе Кошкострахуса появились незнакомые нотки. – Всенепременно спрошус!
– Позвольте вопрос, а зачем вам столько золота? – небрежно бросил я.
Крысюкинский главком вспыхнул, возмущённо замахал лапками, даже побегал из угла в угол собственного кабинета, но так и не смог сформулировать ничего членораздельного. В изнеможении он рухнул на застонавший стул, заметив его немую мольбу, я пододвинул к нему стакан с водой. Он выпил залпом. Отдышался, прокашлялся и поднял на меня уже совершенно нормальные глаза, без проблесков «золотой лихорадки»:
– Тыс не понимешьс… Думаешь, я всегдас хотелс войныс? Думаешь, мыс все её хотелис?! О-о-ох… мы же оченьс мирныес, шпионус. Но какаяс жизнь в этихс вонючихс канализацияхс? Мы лишеныс всех благс цивилизациис. А очень хочетсяс. Если будетс золото, я уеду в отпускс. Вот возьмус женус-ведьмус и уедус! Да я хотьс всюс армиюс отправлю в отпускс! Пусть едятс ананасы, загораютс… Мы хотимс мира, шпионус. А мир завоёвывают оружиемс или покупают золотомс… Вот у тебяс есть детис?
– Фрейя. Она еще маленькая, ей шесть лет.
– А у меняс двенадцать крысючатс! – тихо ответил генерал. – Я не хочус, чтобы они воевалис. Я уже похоронилс…
Кошкострахус напряжённо замолчал, у меня тоже комок подкатил к горлу. Почему-то мне и в голову не приходило, до какой степени крысюкам обрыдла эта вечная война… А ведь если задуматься, они имели прав на нормальную жизнь ничуть не меньше, чем любая этническая группа Города. Что ж, если проблема только в золоте… Сегодня я уже почувствовал себя великим героем, почему бы и не повторить эксперимент?!
– Чем я могу помочь, мой генерал?
– Намс надо
– Сделаю всё, что в моих силах, – твёрдо пообещал я. Осчастливленный генерал едва не расцеловал мои руки и убежал делиться с супругой последними новостями.
– Серёга, ты в своём уме?! – прямо передо мной появились снаряжённые для дальней дороги Анцифер и Фармазон.
– Рад видеть вас обоих… – начал было я, но меня нагло перебили. Нечистый, как всегда, был груб и прямолинеен:
– Циля, ты свидетель, ежели я не прав – руби мне руку за клевету! Какие-нибудь два часа назад мы с тобой оставили скромного, интеллигентного мужчину, а кто сидит перед нами сейчас?! Хладнокровный тореро с пузом нараспашку, использующий вместо бандерильи типовой домашний пеноиспускатель! Бессердечный браконьер, травящий редкого представителя переползающей фауны хлопьями химикатов синтетической противопожарной пены! Наглый вор, присвоивший плод трудов ещё троих товарищей по преступлению и давший весомую взятку в двадцать неполных килограммов чистого золота верховному крысюкинскому пахану! Циля, ты держишь мою руку? Ничего другого тоже пока не отрубил? Значит, я прав!
– Фармазон, всё это чушь и пустые придирки. Я могу объяснить…
– Объяснить – можно, а вот понять – трудно… – холодно остановил меня светлый ангел. – Ибо зерно истины есть и в словах нашего лукавого лицедея – вы легко, не задумываясь, совершили сразу несколько серьёзных грехов. Причём, с моей точки зрения, не имея на то ни одного оправдательного мотива!
– Убийство (грех номер шесть, согласно прейскуранта, утверждённого сам знаешь где), воровство (грех номер восемь), сребролюбие (грех номер… не помню, но тут есть кому подсказать).
– А самое главное, что вы только что пообещали вершить эти ужасные поступки и впредь!
– Но… я же… не себе, там… маленькие крысючата… – невнятно попытался объяснить я, но быстро умолк, придавленный прокурорскими взглядами моих неподкупных судей. Мама дорогая, что ж это я наделал-то, в самом деле? Неужели в своём щенячьем запале доказать неизвестно кому, что во мне живёт душа героя, я стал… банальным преступником?! И вправду, огненного змея вполне можно было поймать, но не убивать же! Теперь его распилят на куски и пустят в переплавку… Из-за моих подвигов десятки тихих крысюков пойдут испытывать удачу и, возможно, многие даже погибнут, а ради чего? Ради золота и генеральского отпуска?! Тогда действительно получается, что я – убийца, провокатор и вор! Бездушный подлец! Самоуверенный негодяй! И дурак… какой же я дурак, господи…
– Циля, ножовка у тебя?
– Нет, у меня весы и плоскогубцы. Ножовка должна быть в твоём рюкзаке, между огнетушителями.
– Да нет её там, я думал, ты взял.
– Почему я?
– А кто?! Она мне бок натирала, теперь не трёт… Ты всё же посмотри у себя на всякий случай.
В мою заполненную раскаянием голову общий смысл этого диалога пробился не сразу. Я поднял глаза и попристальней вгляделся в непривычно походную экипировку близнецов. Анцифер с Фармазоном были обуты в высокие ботинки со шнуровкой впереди, на головах пожарные каски с огнеупорными щитками, за поясами брезентовые рукавицы, а за спиной у каждого здоровенный походный рюкзак. И, судя по характеру движений, набитый всем, чем положено: от ледоруба до сухого пайка.