Сестрички не промах
Шрифт:
— Чего заводишься? Понял я, понял…
— Ладно… — Я потрепала его по плечу и к груди прижала, он вздохнул и вроде бы задремал, это в мои планы не входило, а потому Сашке пришлось скоренько отлепиться. — Этот Макс, — вернула я его с небес на землю, — он что же, хочет деньги искать?
— Ну…
— На нашем фундаменте? — уточнила я.
— Не в фундаменте, а вообще… вот брат ваш этот…
— Эдуард…
— Точно. Он ведь тоже роет и, вполне возможно, что-то знает.
— Вряд ли. Он и роет не там… — Тут я сообразила,
— Хотя, может, ты и прав. Оттого и роет не там, где мы. Совершенно, то есть не в том месте, где наш прадед мог сокровища спрятать.
— Вот видишь, — обрадовался возлюбленный. — Макса-то и послали, чтобы, значит, он во всем разобрался.
— Его тут только и не хватает, — проворчала я и взяла Сашку под руку, хоть и было это неудобно. — Пошли, проводишь меня.
Возле дома нас ждал сюрприз: на скамейке сидела сестрица в компании с блондином и увлеченно слушала соловья.
— Просто безобразие, — возмутилась я, правда, не очень громко. Мышильде давно спать пора. Всю ночь просидит на скамейке, а завтра производительность труда резко упадет. — Идем, — кивнула я сестрице. Блондин усмехнулся, а я смачно расцеловала Сашку и на прощание помахала ему рукой.
— Симпатичный, — заявила сестрица, заплетая на ночь волосы в тощую косицу. Сходство с мышью стало абсолютным.
— Кто, Сашка? — съязвила я.
— Нет, этот… Максим.
— Что удалось узнать?
Тут сестрица растерялась.
— Да мы о разных пустяках болтали.
— Так-так, — я ядовито улыбнулась. — Сидит на лавке с каким-то хмырем и все на свете забыла. Между прочим, ты ему по колено.
— Подумаешь, высокие мужчины любят маленьких женщин. Между прочим, это выглядит эротично.
— Не бери в голову, ты эротично не выглядишь. Это раз. Не думаю, что он вдруг и навсегда полюбил твои небесные черты. Скорее вынюхивал да выспрашивал. Мало нам головной боли от братца, так еще этот.
Мышильда вроде бы обиделась.
— Конечно, если мной мужчина интересуется, так непременно из корысти. Только тебя бескорыстно любят.
— И меня с корыстью, возьми хоть предпоследнего, к примеру.
Мы вздохнули и с сочувствием посмотрели друг на друга. От мужиков сроду не было ни малейшего проку, одно беспокойство.
— Пока ты соловья слушала, — вздохнула я, — мне пришлось мясом кверху выворачиваться для общего дела.
Я коротко пересказала Мышильде свой разговор с Сашкой. Сестрица, выслушав, задумалась.
— Дела… Макс этот нам вовсе ни к чему, а если до сокровищ дело дойдет, такие типы и ограбить могут.
— Уже ограбили, — хмуро замет ла я, подбираясь к главному.
— Как это? — испугалась сестра.
— Мумию мы нашли, а за нее награда положена. Ты что, слушала невнимательно?
— Внимательно я слушала, и что с того?
— Деньги по справедливости наши.
— Какие?
— Те,
Мышильда почесала нос, пот ухо, потом грустно сказала:
— Это незаконно.
— Вот только не волнуй меня, — начала я нервничать. — Бандитам у честных людей мумию из-под носа уволочь — законно, а нам причитающиеся денежки вернуть — незаконно. Странные какие-то законы, мне такие не нравятся.
— Законы не для того, чтобы нравиться, а для того, чтобы их соблюдать, — с тоской заметила сестрица и, конечно, была права. Мышильда всегда права, коли речь заходит о законах, тут и говорить нечего. Немного подумав, я предложила компромисс:
— Тебе незачем соваться в это дело. Будем считать, что оно сугубо личное, то есть мое.
— Завелась, да? — нахмурилась она. — Вот так всегда. Коли есть у человека семья, так нет покоя. Ладно, допустим, есть закон и есть справедливость, можно поступить незаконно, но справедливо и как-то с совестью поладить.
— Я со своей всегда лажу, — заметила я.
— Ну и я научусь. Следующий вопрос: с чего ты взяла, что деньги за мумию у них?
— А где им еще быть? Глупо отдать ценную вещь и не взять деньги сразу. Потом их могут не захотеть платить. Разве не так?
— Пожалуй, так, — согласилась сестрица. — А Сашка тебе не сказал, получил он деньги или нет?
— Он этот вопрос так аккуратненько обошел, что мне стало совершенно ясно — получил. Я просто уверена, они у него здесь, то есть в доме.
— И как ты намерена их заполучить?
Я вздохнула несколько обиженно:
— В конце концов, ты тоже могла бы предложить что-нибудь путное.
— Приставить к его затылку пистолет и «бабки» потребовать? Так у нас и пистолета нет, а потом, угроза с применением огнестрельного оружия… — Мышильда скривилась.
— Да, не годится, — согласилась я. Мы еще немного потосковали и решили выпить чаю. Однако чайник, а с ним и ведра оказались пусты. Идти на колонку среди ночи не хотелось, и мы отказались от идеи пить чай. Пустые ведра вызвали воспоминания о Евгении Борисовиче, который с этими самыми ведрами стоял прошлой ночью на крыльце в одном исподнем. — Пожар, — восторженно прошептала я. А Мышильда нахмурилась:
— Где?
— На этой улице до смерти боятся пожаров. А если дом загорелся, что ты будешь делать?
— Выскочу, вот что, — еще больше нахмурилась Мышильда. Как я уже говорила, соображает она иногда туго, но сейчас это было извинительно.
— Правильно, Марья Семеновна, — кивнула я. — Выскочишь, прихватив самое ценное.
Мышильда поднялась и зловеще спросила:
— Что будем поджигать?
Через десять минут мы шастали возле дома номер одиннадцать, который тонул во мраке. Ни в одном окошке свет не горел, и это позволяло надеяться, что враги крепко спят. Но все равно двигаться мы старались тихо и ничем не хрустеть.