Сестры-соперницы
Шрифт:
— Наверное, вы удивлены неожиданностью моего визита, — начал он, — но с моей стороны это было вполне обдуманным поступком, так как с некоторых пор я постоянно думаю о вас. Точнее, я думаю о вас с самой первой нашей встречи и каждый день надеюсь на то, что вы вновь посетите наш дом.
— Вы и ваша сестра прекрасно принимали нас с Анжелет, и визиты к вам всегда доставляли нам удовольствие.
— Несомненно, вы знаете, что я отношусь к вам с уважением. Я никогда не думал о женитьбе. Теперь я изменил свою точку зрения. Для мужчины естественно желать завести семью. Надеюсь, мои слова не
— Вы, должно быть, шутите.
— Я совершенно серьезен. Я не богач, но у меня есть ферма и некоторые сбережения. Нас с сестрой нельзя назвать бедняками.
— Я ценю людей не за их материальное положение.
— Вы правы. Для этого вы слишком умны. Тот, кто сегодня богат, завтра может стать бедняком. Богатства сердца и ума — вот истинные ценности.
— А почему вы хотите жениться на мне? — спросила я.
— Потому что я люблю вас. Я могу быть счастлив с вами. И вас могу сделать счастливой. Я никогда не буду счастлив без вас.
— Мне казалось, что вы не верите в возможность счастья.
— Вы насмехаетесь надо мной.
— Нет. Я пытаюсь понять вас.
— Ни единым словом Библия не осуждает брак. Он считается достойным поступком.
— Но что будет, если вы вдруг начнете получать удовольствие в браке?
— Это будет угодно Богу.
— А плотские радости? — спросила я. Он был озадачен и смотрел на меня с изумлением. Я продолжала:
— Ведь мы не дети. Мы обязаны понимать мотивы своих поступков. Я хочу спросить вас, будете ли вы счастливы, если станете испытывать со мной плотские радости?
— Как странно вы рассуждаете, Берсаба. Совсем не так…
— Не как пуританка? Так я и не пуританка. Я думаю, вы хотите меня так, как мужчина хочет женщину, и именно по этой причине предлагаете мне вступить в брак. Я всего лишь хочу услышать это от вас.
Он подошел ближе.
— Вы околдовали меня, — сказал он. — Я вынужден признаться в том, что именно так и хочу вас. Я могу быть счастлив только с вами. Но вы не дали мне ответа, Берсаба. Вы согласны выйти за меня замуж?
— Нет, — сказала я, ощущая нечто вроде триумфа, поскольку мне удалось заставить его признаться, что и у него есть плотские желания. Но тут же голос взяла другая сторона моей натуры, и я почувствовала сострадание к нему. — Я могу выйти замуж лишь за человека, которого я люблю… люблю как любовника. Я не делаю тайны из своих требований. Я не испытываю к вам любви такого рода, хотя уважаю вас и ценю как друга.
— Берсаба, вы не хотите обдумать решение?
— Это бесполезно.
— Я полагаю, они увезут вас в Лондон, а там начнутся балы и банкеты…
— И роскошь, — добавила я.
— И там вы найдете себе богатого жениха.
— Я уже сказала вам, Люк, что не ищу богатея. Он отвернулся, и я взяла его за руку.
— Простите, — сказала я, — но если бы вы на самом деле знали меня, вы перестали бы восхищаться мной. Да, вы хотите меня, я это понимаю, но вы не будете счастливы со мной. Вас будет мучить совесть. Вы найдете со мной слишком много удовольствий. Вы — пуританин… Я не знаю, кто я, но уж точно не пуританка. Вы найдете себе более подходящую жену, Люк, и тогда возблагодарите Бога
— Вы слишком не похожи на всех остальных, — сказал он.
— Именно поэтому вам и следует избегать меня. Вы меня не знаете. Я не такая, как вы. Постарайтесь не расстраиваться. Я по-прежнему буду приезжать к вам и вашей сестре в гости, и мы останемся друзьями. Мы будем разговаривать. Мы будем вести словесные битвы и получать от этого наслаждение. Идите, Люк, и не падайте духом. Это к лучшему, я знаю.
Покинув его, я вбежала в дом.
На следующий день вернулся Ричард. Услышав шум, я спустилась во внутренний двор, чтобы посмотреть, кто приехал. Он как раз спешивался, а конюх держал коня.
Увидев Ричарда, я забыла о правилах приличия и бросилась к нему с протянутыми руками. Он поймал их и несколько секунд крепко сжимал, умоляюще, как мне показалось, глядя мне в глаза. Меня охватила радость: в этот момент я поверила, что он обо всем знает.
— Берсаба, — произнес он, и даже голос его прозвучал так, как звучит голос влюбленного, произносящего имя любимой. Но почти сразу же он вновь стал хладнокровным и сдержанным — таким, каким я его знала:
— А где Анжелет?
В этот момент она тоже вышла во двор. Он взял ее за руки так же, как брал меня, и поцеловал в щеку.
— С вами все в порядке?
— О да, Ричард. А с вами? Вы надолго приехали? Беспорядки уже кончились?
— Как обычно, мне трудно сказать, надолго ли я приехал. А что касается беспорядков, то они не только не прекращаются, но с каждым днем все ширятся.
Он погладил ее руки и, обернувшись, взглянул на меня. Я подошла, он взял меня за руку, и вот так втроем мы вошли в холл.
Я убеждала себя в том, что должна скрывать безумное возбуждение, охватившее меня, должна его подавить Мне нельзя забывать, что Ричард — муж моей сестры.
Ужинали мы, как обычно, в малой гостиной. С Анжелет он обращался почти с нежностью.
— Вы уверены в том, что хорошо чувствуете себя? — спросил он. — Выглядите вы слегка утомленной.
— Она плохо спала, — подсказала я.
Ричард выразил озабоченность по этому поводу, и Анжелет пробормотала, что с ней все в порядке.
За столом мы много говорили о происходящем в стране. Собрался новый парламент, и хотя многие из его членов участвовали в заседаниях в прошлом апреле, известных как Короткий парламент, но там появились и новые люди.
— Они решили покончить со всеми причинами недовольств, вырвав их с корнями, — сообщил Ричард. — Это не предвещает ничего хорошего для таких людей, как Уэнтворт, граф Страффорд, и архиепископ Лод.
Как обычно, говоря на эти темы, он обращался в основном ко мне. После обеда он сказал, что должен поработать, и удалился в библиотеку.
Я ушла к себе в комнату. Анжелет была в Синей комнате. Я была взволнована, а она — полна страха. Думаю, она сама взлелеяла в себе это чувство отвращения к супружескому ложу, раздув его до ненормальных размеров. Она восхищалась своим мужем, считала его несравненным; она гордилась тем, что является его женой; она была бы совершенно счастлива в этом браке, если бы не необходимость выполнять свои супружеские обязанности в постели.