Сестры. Дом мертвеца
Шрифт:
– А про него женщина в кассе говорила, что он жулик, – вмешалась Дина.
– Так она ж не знает ничего... И какой он добрый, и какой заботливый... Просто долги у него. А у кого их нету... Да Мария про всех плохо говорит... И про вас вон сказала тоже... А я вижу – девочки городские, чистые, а только, может, в какую беду попали. А у кого совесть есть, это и по глазам видно. У Юры, может, и нету, да только другое... Вежливый он и сердечный. Добрый.
– А от радикулита я знаю, что помогает, – вдруг вспомнила Дина. – Нужно поймать пчелу на цветке, взять за крылья и посадить на больное место. Она обязательно укусит. А через сутки посадить на один вершок
Она собиралась было рассказать, как лечат муравьиной кучей, но сообразила, что Света смеется, да и Зина аж согнулась от хохота. Дина обиженно замолчала. Чему смеются, спрашивается?
– Это в русском народном лечебнике написано. Самые верные средства, между прочим, – заметила она.
– Извини, – сказала Зина. – Представила Колюню с пчелами. – И она снова закатилась от смеха, а когда просмеялась, добавила:
– На узловую уже поздно-, электричек нету. Может, у меня заночуете? С Колюней познакомлю. Тот еще фрукт.
Они согласились. Перспектива ночевать в поезде не радовала. А тут все-таки какой-никакой дом. Четвертый по счету, если считать сгоревший. Дина отвернулась к окну, хотя за ним была сплошная лесная темень и лишь иногда возникали пятна фонарей. Ей уже начинало казаться, что эта дорога никогда не кончится, но в конце концов из-за холма показались силуэты домишек, и они въехали в деревню. В доме, возле которого остановилась пятнистая Зинина «копейка», горел свет, похож он был на избушку.
Кривая дверь заскрипела, когда они зашли. За столом сидел скрюченный карлик в грязной тельняшке и смотрел старый черно-белый телевизор. Пахло какой-то дрянью: то ли мокрыми окурками, то ли гнилыми тряпками. Прокисшим чем-то. Вместо стекол в окна были вставлены куски фанеры, оттуда задувало, но карлику, похоже, было наплевать. Он оглядел их маленькими колючими глазками из-под редких клочковатых бровей. Почесал небритый седоватый подбородок, но ничего не сказал.
– Ну, здравствуй, Колюня, – сказала Зина. – Вот, гостей привезла, они на поезд опоздали. Переночевать пустишь?
То, что произошло следом, было так неожиданно, что показалось Дине просто страшным кино. Карлик с редкой прытью вылетел из-за стола, выхватил у Светы арбуз и со всех сил швырнул его об пол. Брызнул сок, и куски мякоти забрызгали им одежду и лица, у Светы шматок арбуза медленно сполз со щеки на подбородок.
– Ой-о-ой! Убил! Убил! Ой, мамочки-мама! – запричитала Зина и бросилась на улицу, увлекая за собой девочек.
Во дворе она отряхнулась и спокойно сказала:
– Разведка показала, что враг не дремлет. Пошли отсюда. – И засмеялась. Оторопевшие девочки поплелись за ней. Вот так Колюня. Просто черт какой-то.
Они дошли до какой-то полуразваленной хибарки на краю деревни. Топали в полной темноте. Как Зина угадывала дорогу, было непонятно.
– Тетя-тетя кошка, выгляни в окошко, – вдруг громко запела Зина, встав под окнами. Какое-то время в хибаре было тихо, затем раздался скрип, и в окошко выглянула старушечья физиономия.
– Ты, что ль, Зинка, балуешь?
– Ага. Теть Паш, пусти переночевать.
Старушка отвалилась от окна, пропала и довольно долго
– Что, Колюня опять куражится? – Старушка, как показалось Дине, с насмешкой оглядела их одежду, всю в брызгах арбузной мякоти.
– Да ну его! – отмахнулась Зина. – Надоел. Только стыд один за него перед людьми.
– Это что! Это разве стыд, – укорила старушка. – Он так, балует. Вот мой Пахом люто пил. И дрался люто, не то что твой сморчок!
– Не скажи, теть Паш. Колюня, хоть и с вершок, а вред от него страшный. Такое может измыслить. Да и топором орудует, как плотник.
Старушка молча собрала на стол старенькие потрескавшиеся чашки, все четыре разных размеров и фасонов, Дине досталась с фиолетовой розой и золотым ободком. Пока разогревался чайник, Зина сбегала к машине и принесла мешок пряников и баранки. Дина оглядела комнату – кровать была только одна, железная, с башней из трех подушек, одна другой меньше. Над кроватью висел ковер с вышивкой. На ковре была изображена охота. Впереди стоял гордый охотник с ружьем и двумя вислоухими собаками, сзади высился старинный зубчатый замок, а сбоку три оленя – папа, мама и ребенок – настороженно вслушивались. Глаза у них были испуганные, хотя охотник не видел их из-за леса. Но может, они почуяли собак? Или услышали лай? Охотник, наверное, рыцарь, хозяин замка, а где его жена? Нужно было, чтобы в решетчатом, окне одна створка приотворилась, а там показалась дама в белом кружевном платье с высокой прической и бриллиантовой диадемой в волосах. А то чего-то не хватает.
– Хорошо бы, если б на этой картине была еще принцесса, – размечталась вслух Дина.
Хозяйка дома ухмыльнулась, показав единственный зуб.
– Принцессы нам без надобности.
Дина посмотрела на старушку повнимательней и ужаснулась. Огромный подбородок выпирал вперед, из него торчал длинный седой волос, нос сверху набегал на. подбородок, словно хотел с ним встретиться, а между ними вместо рта была прочерчена узкая извилистая полоска. Настоящая баба-яга. И почему никто ее не боится? Не видят, что ли? Надо быть с ней поосторожней.
Чайник вскипел, они тихо поужинали и отправились вместе с Зиной на чердак. Спали среди сена, куриных запахов, досок, прикрываясь старыми пальто, но спали допоздна, и даже настойчивые деревенские петухи не могли привести их в чувство. Они спали до тех пор, пока «тетя кошка» не начала стучать кочергой в потолок и кричать:
– Эй, вы там? Чиво, оглохли што ль? Вниз спускайтесь, дрыхалки.
Внизу стукнули двери, и веселый Зинин голос поинтересовался:
– Соскучилась, теть Паш? Хорошие девчонки такие, а маленькая певица – закачаешься. Ты ее попроси – споет.
– Обойдемся без певиц, – буркнула баба-яга.
Дина принялась отряхиваться от налипшей травы. В щели между досками пола проникали солнечные лучи, и весь чердак был полосатым. Отряхнувшись, она спустилась по крутой узкой лесенке и увидела, что злая старушка, принарядившись в белый платочек, сидит за самоваром, а из него идет дым. Рядом высились горкой Зинины пряники и баранки. Дина поздоровалась и спросила, где можно умыться.
– На дворе, – кивнула старушка.
Возле умывальника ходил огромный петух и нервно дергал шеей. Дина вежливо обошла петуха и умылась ледяной водой с каким-то приятным лесным запахом. Зашла в будку, где было круглое отверстие и туалетная бумага, но не рискнула взобраться на высокую ступеньку. Когда она вернулась, Зина с бабой-ягой уже пили чай и беззлобно поругивали Колюню. Дина присела за стол, ей тоже налили чаю.