Сестры
Шрифт:
– Никаких «кошек». Похоже, мы просто устали друг от друга. С тех пор, как Кира уехал, у нас в квартире мертвая тишина. Сашка – в компьютере, я – в телевизоре. Не то, чтоб не о чем поговорить, просто как – то лень. Мои дела его не интересуют, а в его я уже давно не вникаю.
– Может вам съездить куда?
– Не уверена, что это поможет. Нужна какая – то встряска, кардинальная.
– Ага, давно проблем не было!
– Ну, не знаю. Слушай, я тебе сейчас покажу одну интересную книжку, мне одна девушка из Оренбурга подарила. Выпущена к юбилею города. Открывай, где закладка.
Галина осторожно раскрыла толстый альбом. С портрета на нее смотрела
– Ой, это же тетя Аня!
Лялька рассмеялась.
– Вот и я сначала так подумала. Ты прочти подпись.
– «Анна Владимировна Печенкина». Это что же, наша прабабушка?
– Она. А теперь внимательно посмотри на ее украшения.
– Лялька, с ума сойти! Это же наши побрякушки. Вот мамины серьги, а вот твое кольцо и заколка.
– Точно. И колье и браслет.
– А еще что-нибудь написано?
– Очень мало. Так, общие сведения, то, что и нам известно.
– А про украшения?
– Ничего. А портрет этот где сейчас?
– В городском музее.
– Что делать будем? Нужно же что то делать!
– Нужно. Моя мать всегда была уверена, что эти украшения имеют какое – то отношение к завещанию ее деда.
– И моя в этом уверена. Но завещания никто не видел.
– Вот именно.
– По – моему, нужно ехать в Оренбург. Не может быть, чтобы историки, которые составляли этот альбом, ничего не знали.
– Давай для начала с нашими мамами посоветуемся. Они наверняка что– то знают.
– Приезжайте в пятницу на дачу, захватите тетю Аню, там и поговорим все вместе.
– Ладно. Мясо привезем, остальное за вами. Не знаю, матушка сподобится ли, но попробую уломать, ты же знаешь, как она «любит» Соколова!
Глава 4
Лялька сидела перед телефоном и прикидывала, вовремя она позвонит матери или опять промахнется. Ей необходимо застать мать в хорошем настроении, чтобы та согласилась поехать на дачу к Головановым. Матери нельзя было звонить: первое – во время программы «Вести», второе – когда шли сериалы, а третье – когда она «занималась собой». Можно заполучить такую отповедь, после которой будешь считать себя последней негодяйкой, мешающей ей жить.
Лялька вздохнула, так и не сообразив, очередной ли сериал или сеанс релаксации, и набрала ее номер. «Ну, трубку бросит, в первый раз что ли!» После третьего гудка раздался голос, по которому никак нельзя сказать, что отвечает пожилой человек.
– Мама, здравствуй, как ты себя чувствуешь?
– Жива пока, если ты об этом. Что ты хотела?
– Галина приглашает на дачу в пятницу, поедешь с нами?
– Это с кем, с вами? С твоим Соколовым? Могла бы не спрашивать, к нему в машину я не сяду! Он способен так организовать аварию, что пострадаю я одна, а вы останетесь невредимы.
Лялька всегда удивлялась абсурдности ее заявлений. Ну зачем, скажите, ее мужу, как бы он не ненавидел тещу, подвергать опасности и себя и жену? Проще, с Сашкиными деньгами, нанять киллера и прихлопнуть надоевшую старушку. Этот разговор происходил каждый раз, когда они собирались выехать за город. По сценарию, Ляля должна начать ее уговаривать. Но в этот раз ей не хотелось начинать все сначала.
– Хорошо, как хочешь, мама, – сказала она спокойным голосом.
– Как это как хочешь? А Кира не может меня отвезти?
– Они с Катей уехали к ее родителям в деревню.
– С этой профурсеткой? Как ты могла отпустить мальчика?
– Мальчик уже несколько лет бороду бреет, мама!
– Смотри, Елена, это выйдет тебе боком. Будешь нянчить чужого ребенка.
– Почему чужого?
– Потому, что принесет в подоле. От этой деревенской девицы, с которой он связался, всего можно ожидать!
– Какой подол, мама, он же парень!
– Не цепляйся к словам, ты меня прекрасно поняла, я знаю.
– Да, я учту все, что ты мне сказала. Так ты поедешь? – вернулась Лялька к цели своего звонка.
– Глупый вопрос, – ответила Анна Андреевна и отключилась.
«Можно было и не звонить, все равно ничего не выяснила. Только время потеряла!»
Глава 5
2004 г. Оренбург
«И что этот хмырь за мной увязался? Нужно как – то от него уйти», – прошел уже месяц, а Леон так и не придумал, где взять деньги, чтобы расплатиться с Дохлым. Со вчерашнего дня он заметил, что за ним ходит какой-то парнишка. Видимо Дохлый приставил к нему «охрану», чтобы тот не сбежал. А куда ему бежать? Здесь какая никакая работа, да и мать не бросишь. Леон шел по улице, подняв воротник куртки. Начало лета не баловало хорошей погодой. Дул пронзительный ветер, и Леон, в своей тоненькой курточке, промерз до костей. Зайти погреться в кафе он не мог, денег не было даже на сигареты. Он остановился у городского музея и посмотрел на выходивших из него школьников. «Дожил, в кармане десятка, только на билет в музей и хватит», – Леон потянул на себя тяжелую дверь. В этом старинном особняке, некогда принадлежавшем одному из самых богатых жителей города, он не был с детства.
Когда– то в младших классах, их водила сюда его первая учительница. Леону этот поход запомнился тем, что Пашка Дохлов, сунув руку в открытую пасть чучела бурого медведя, не смог вынуть ее обратно. Экскурсия была сорвана, а Пашке потом пришлось вести мать к директору школы.
Леон купил билет и прошел в зал. Молодая девушка, по виду сама еще школьница, что– то рассказывала группе старшеклассников. Как ни странно, все ее внимательно слушали. Леон подошел поближе. Девушка стояла перед портретом красивой женщины в бархатном платье. Леону показалось, красавица на портрете кого– то напоминает, где-то он уже видел это лицо. Он стал напрягать память. «Нет, не помню. Может, в детстве видел этот портрет». И тут его взгляд остановился на колье изумительной работы, украшавшем шею женщины. Пять рубинов каплями свисали с золотого обруча. Такого же размера рубины были вставлены в перстень, серьги и заколку в волосах. Тонкое запястье обхватывал браслет, украшенный камнями немного меньшего размера. Браслет он узнал сразу. Всю жизнь он лежал у матери в шкатулке. И только на прошлой неделе, когда стало стопроцентно ясно, что денег взять негде, Леон заложил его в ломбард. Надо было отдавать проценты Дохлому.
Леон прислушался.
– Семья Печенкиных была одной из самых уважаемых в городе. Афанасий Михайлович очень любил свою жену Анну и дочерей. Этот портрет он подарил ей на рождение младшей дочери Елены. К сожалению, никаких документов, касающихся этой семьи, не найдено, во время революции особняк был занят новым правительством, а имение в Беляевке сожжено. Существует легенда, что украшения, которые вы видите на Анне, должны послужить ключом к получению наследства.
– Простите, а существует завещание? – Леон не смог сдержать любопытства.