Сеть для игрушек
Шрифт:
– Писать надо хорошо! – говорил он. – И читать надо тоже хорошо! Особенно хорошо надо читать газеты! Там всегда все написано между строчек! Все же остальное…
Он сделал решительный жест рукой, словно выбрасывая все остальное в невидимую мусорную корзину.
Девицы послушно кивали головами в подтверждение слов своего кумира. Рику даже показалось, что у одна из них держит в руке диктофон.
– Вообще, – продолжал Марьян, – автор статьи – настоящий журналист. Журналист всегда должен быть настоящим. И человек тоже должен быть настоящим.
Тут он заметил рядом с
– Вы, насколько мне помнится, его друг, не так ли? – осведомился он.
– Чей?
– Ну, этого… Как его? – Одна из девиц с готовностью подсказала полушепотом: «Гор Баглай». – Вот именно, милочка… Как его друг вы со мной согласны?
– И да, и нет, – сказал уклончиво Рик и пошел дальше. За спиной раздалось: «Вот видите? Человек, если он настоящий, всегда должен говорить правду даже о друзьях»…
– Ух ты, какой здоровый поднос! – донесся слева чей-то знакомый голос, и, оглянувшись, Рик разглядел Вада Цурканова, устремившегося к круглому подносу, стоявшему на специальной подставке в углу вестибюля. Поднос, в самом деле, был огромным, хотя стаканов на нем оставалось уже не так много. Встретившись взглядом с Риком, Вад взял стакан и для него.
После того, как они отпили по глотку виски, Вад оглянулся и заговорщицким шепотом сообщил Рику:
– Между прочим, в этом зале много непреходящих ценностей.
Подбородком он указал на девицу, сидевшую в углу. Она была поглощена чтением брошюры. Ее длинные ноги в лиловых колготках были почти полностью открыты взорам присутствующих.
– Ненавижу колготки, – сказал вдруг Вад. – С чулками – совсем другое дело… Суешь руку под юбку и чувствуешь ту границу, где заканчиваются чулки, а где начинается кожа. Потом кожа заканчивается, и начинаются шелковые трусики… Путешествие на край света, я тебе скажу!
Он на секунду замолк, но тут же подтолкнул Рика в бок локтем:
– О, смотри, какой здоровый мужик! Правда?
По лестнице в вестибюль спускался мужчина за два метра ростом в мешковатом костюме. Руки его висели плетями вдоль тела, лицо было непроницаемым, только время от времени мужчина презрительно дергал щекой.
– Кто это? – спросил Рик.
– Да это же Нид, ты что – не узнаешь?.. Он еще на Пятнадцатой улице жил раньше, всем проходу не давал!
Рик вспомнил. Это был тот самый Нид, который однажды пытался в компании уличных дружков изнасиловать Пальмиру Сасову.
– В свое время он завербовался в армию, – сообщил Цурканов. – Попал в Интернациональный Легион, но после той заварухе в Пандухе, говорят, подал рапорт о расторжении контракта. Вообще, нехороший тип, опасный тип… Самое скверное, что он всегда появляется там, где пахнет большой драчкой.
Нид огляделся, но не соизволил приветствовать кого бы то ни было, включая Вада. Потом пересек зал и подошел к женщине, которая, судя по размеру живота, находилась на восьмом месяце беременности. Нид молча уселся рядом с ней, и женщина нежно погладила его руку.
– Попался, дурачок, – прокомментировал Вад. – Когда-нибудь эта бабенка перевоспитает его, как надо…
Он заглянул в свой пустой стакан, а затем покосился на стакан Рика.
– Пойду-ка я
Рик взглянул на часы.
– Еще целых пятнадцать минут, – сказал он.
– Да? Ну, тогда я у них тут все выпью! – сказал, чуть ли не вприпрыжку покидая Рика, Вад.
И тут Рик увидел Баглая. Он шел прямиком к нему, раздвигая толпу плечами. На журналиста косились со всех сторон. Под мышкой у него была зажата газета.
– Привет, Рик! – жизнерадостно сказал он, увлекая Рика в уютный уголок вестибюля за огромной пальмой. – Читал?
– Только заголовок, – сказал мрачно Рик.
Гор с готовностью осклабился.
– Все-таки молодцы мы с тобой! – заявил он. – Большое дело провернули!.. Представляешь, главный редактор тянул до самого последнего момента, только когда уже из типографии позвонили и сказали, что снимают с себя всякую ответственность за выход номера в срок, он ни слова не говоря подписал!..
Рику это было известно. И еще ему было известно, что главный редактор «Интервильских вестей» поставил свою подпись только благодаря тому, что он, Рик, лично приложил к этому свою руку. Но говорить об этом Баглаю вряд ли стоило – тем более, перед самым началом пресс-конференции.
– Вот видишь, – говорил тем временем ему на ухо Гор, – а ты, чудак, боялся! Никуда они у нас с тобой не денутся!.. Свобода слова – это, знаешь ли, одна из самых основополагающих свобод в обществе!
– Ты говоришь сейчас, как Геталов, – сказал Рик. – И потом, публикация – это еще не все… Ты хоть знаешь, что говорят по поводу твоей статьи в народе? – На слове «твоей» Рик сделал ударение.
Гор усмехнулся и, развернув газету, продемонстрировал Рику первую страницу. Статья его начиналась в нижнем правом углу и переходила на вторую страницу, а почти все остальное место на первой полосе занимал снимок футболиста на фоне переполненных трибун, занесшего ногу над мячом.
– Видишь? – сказал Гор. – Кроме чемпионата мира, сейчас никто больше ничем не интересуется.
– Какие планы у тебя после этого мероприятия? – поинтересовался Рик.
Баглай беззвучно засмеялся:
– Какие планы? Домой, к стереовизору. Сегодня же аргентинцы будут громить Францию!.. Шучу, конечно. – Он вдруг хлопнул Рика по плечу. – Слушай, чертяка, я тебя тысячу лет уже не видел! Если бы ты сам не позвонил мне тогда, то сейчас бы ничего этого не было!.. Если честно, я уже и сам не верил, что из нашей затеи что-нибудь получится. – Он мельком взглянул на часы. – Вообще, вся наша жизнь теперь – сплошное переставание верить во что-либо…
– Это ты здорово сказал, – заметил Рик. – Сразу чувствуется мастер пера.
– Не в этом суть, – отмахнулся Гор, – главное, что мы сначала перестали верить в Бога. Потом – в самих себя, в возможность изменить что-либо. Будет очень скверно, если мы вообще скоро забудем такие слова, как «верить», «вера» и тому подобное… Вот ты, например, во что веришь, Рик?
– В то, что Аргентина сегодня разгромит Францию, – сказал Рик.
Гор улыбнулся, опять хлопнул его по плечу, но на этот раз – сложенной газетой, и сказал: