Сеть для муравья
Шрифт:
С небольшим любопытством разглядывал его, подождал, пока он сядет в воображаемое кресло и уедет из этого жёлтого шара в другой, где я его больше не увижу. Поправив галстук, я выбрал на глазном дисплее действие для быстрого перемещения домой, согласился со всплывающей панелью, предупреждающей о возможном вреде для здоровья, и прыгнул с острова вниз, рассматривая неприятные пятна и борясь с животным страхом прыжка.
Буквально через десять секунд свободного падения моё тело резко очутилось стоящим на пустынной тёмной улице у моего дома. Мозг не выдержал
Голова ещё кружилась, но я, вытирая рот платком и захватив при этом каплю крови из носа, встал на порог моего частного дома. Люди теперь не любят соседей и жить в многоэтажных муравейниках считают глупостью. А раньше все это терпели, потому что не могли позволить себе побыть в одиночестве.
Свет в моём доме уже горел – жена уже вернулась с работы. Стоило мне только открыть дверь она уже ждала меня в домашней одежде – это место хранит нашу молодость. Там в настоящем мире мы бы уже были седыми и пузатыми, с больными ногами, хотя о чём я говорю нам то обоим всего по 30 лет. Осмотрев меня, она озадаченно склонила голову на правый бок, распущенные волосы коснулись плеча, и она спросила меня, медленно снимающего обувь:
– Опять быстро перемещался?
– Да, – тихо ответил я, проходя в гардеробную. Она шла за мной как тень.
– Ну ты же мне обещал, что так больше делать не будешь.
Её голос звучал обеспокоенно, с нотками настороженности. Накидывая верхнюю одежду на плечики и переодеваясь в халат, я отвечал:
– Прости, забыл совсем. Такого больше не будет.
– Ты устал. Проблемы на работе?
– Нет, всё в порядке.
– Ты всегда так отвечаешь…
– Я обнял её за плечи и сказал более убедительно и чуть строже:
– Всё в порядке, просто долгий и скучный день.
Она кивнула, я её поцеловал, и мы пошли на кухню. Конечно, кухней это назвать нельзя, уже давно никто не готовит еду самостоятельно, но для придания тепла и уюта дому мы всё-таки держим микроволновую печь и духовку. И в отличие от всего этого хлама, кухня обладала единственной вещью, которой мы каждый день находим применение, – аппарату для заказа еды. Конечно, чем-то он походил на торговый автомат древности. Цвет у него был телесный, и мы с женой грамотно постарались вписать его в интерьер, чтобы он лишний раз не выделялся.
– Что будем на ужин? – уже более обыденно и тепло спросила она.
– Давай закажем какой-нибудь суп на первое, рис с мясом и подливом на второе.
– А на третье? – играючи спросила она, набирая текст в автомате.
– Давай просто чай с лимоном, ты согласна?
– Можно. Я буду, наверное, то же самое, что и ты, только салат себе возьму ещё. Ты хочешь?
– Да нет, не хочу.
– Я подождал, пока она закончит, приложит палец для оплаты и сядет со мной ждать доставку. Спустя пять минут в дверь
– Заберёшь заказ?
– Да, конечно.
Открывая входную дверь, я увидел, что перед дверью стоит столик с подносом, на котором разложенная по тарелкам еда испускает горячий пар. Относя все эти подносы на кухню, раскладываю присланные вместе с едой столовые приборы. Когда всё было готово, мы сели и стали есть. Смотря на то, с какой страстью она уплетает салат, я не выдержал и начал воровать у неё из миски.
– Эй, ну ты же не хотел.
– Теперь захотел, – улыбаюсь, вылавливая помидорку из салата.
Во время ужина я обычно задаю ей одни и те же вопросы:
– Как дела на работе?
– Да в принципе хорошо, единственное, сегодня слишком много системных ошибок было, весь отдел пытался установить причину.
– Да и что же это за ошибки?
– Ну просто сбои в работе сети. Анализаторы указывали на то, что информация копится без очищения, засоряя сервера, но система очистки докладывала, что процесс идёт полным ходом.
– У нас информация разве очищается? Я думал, мы всё храним.
Она улыбнулась.
– Глупенький, конечно же, мы храним не всё. Мы не можем хранить всю информацию, она слишком быстро забивает память. Мы её фильтруем, архивируем и храним в уменьшенных, запакованных фрагментах, а исходники стираются, освобождая место.
– Всё равно ничего не понял. А как мы тогда ей пользуемся?
– Ну при запросе она распаковывается, – она уже говорила без улыбки, тоном учителя.
– Понятно, – пусто ответил я. – И что, нашли источник?
– Похоже, информационный поток уходит куда-то и нагружает сервера необработанной информацией. Утечка происходила и раньше, но не в таком количестве. Информация буквально двоится.
– И что, вы это исправили?
– Нет, это уже не системная ошибка, которую можно просто так исправить. Это уже почти критические сбои. Мы передали это дело в другой отдел, и всё.
Я задумался на мгновение, вспоминая.
– Помню, когда мы с тобой только переходили в Сеть, я до ужаса боялся чего-то подобного, непонятного. Помнишь, как говорил тебе: "А вдруг это опасно? Вдруг через какое-то время капсула сломается, и я умру от голода…" Она улыбнулась ещё сильнее.
– Да, ты трусил как заяц. На все мои уговоры ты отнекивался, чуть ли не за ручку тебя тащить приходилось. Мы были в последних рядах, когда уже все полностью ушли в Сеть.
– Ну и что же? Плохо, что ли, нам от этого? Я во время гражданской войны сражался за это, и между прочим трусом меня никогда не называли.
– Трусом тебя, может, и не называли, но кто тебя выхаживал после ранения? Ты же постоянно мучился от болей и всё равно как маленький ребёнок не хотел идти в капсулы.
– Да, я благодарен, что теперь, просыпаясь, не чувствую изжоги по утрам.
Она закатила глаза.
– Ты неисправим.
– Какой есть. Так что там с твоей… как её там, критической ошибкой? Мне стоит переживать?