Сеть. Книга третья

Сиб Кристофер

– Я не могу, – скулил он, сжимая чип в руке, – не могу, твою мать, слышишь ты или нет!

Робот не двинулся с места.

– Знаю, знаю, – уже спокойнее произнес Догин, – я должен… Но как же это, сука, тяжело!

Он протянул руку, разжал пальцы. На покрасневшей, вспотевшей ладони лежал нетронутый огарок новогодней елки – обуглившийся и безжизненный. Догин не сводил с него воспаленных глаз.

– Ты сам это задумал. Ты об этом мечтал! – напомнил ему голос в голове, принадлежавший тому, другому, кем он когда-то был, пока его не выбросили из Сети.

Черная рука

робота с мягкой матовой и слегка шершавой кистью (словно она была в перчатке) потянулась за чипом. Ладонь Догина вздрогнула, но он ее не отвел. Механические пальцы следовали заложенной в мозг программе. Они, с филигранной точностью, легко подхватили чип, занесли за голову, поднесли ко встроенному туда разъему…

– Ты этого не запомнишь, – прошептал Догин, будто боясь, что тот, другой, все же запомнит, как он сомневался.

…и чип мягко вошел в затылок.

Догин еще не осознал, но он уже перестал быть собой. Сейчас он хотел одного – чтобы его оставили в покое. Он хотел натянуть на глаза визор, врубить порнуху «с полным погружением», одновременно всадить порцию гипно-наркоты и забыться, пока они не придут. Догин понимал, что хотел этого всю свою жизнь, но этот чертов «другой», не давал.

Сука!

Последней осознанной мыслью Догина – человека, лежащего на смятой постели в трусах со шлангами для отвода мочи и кала – было ощущение наготы. Его будто раздели догола, сняли все человеческое, оставив грязный шерстяной комок – дикое животное – барахтаться и извиваться в лапах инстинктов.

– Прощай… – произнесло то, что осталось от Догина.

– Прощай, – горестно произнес Догин устами робота.

Он забирал у этой жалкой оболочки все, чем тот когда-то дорожил: воспоминания, чувства, знания, опыт. Он забирал его жизнь… а его ли?

Слезы текли ручьем из глаз человека. Его взгляд постепенно тускнел, слез становилось меньше. Наконец, он одной рукой натянул визор на место, кулем повалившись на постель.

Больше он никогда не видел Догина.

Синхроны и Монгол

На окраине городка Данила был минут через тридцать. Мог бы приехать и быстрее, но рулить машиной пришлось самому, да и привычным маршрутом он не поехал (на случай засады). Здесь было совсем темно. Ни фонарей, ни желтых окон домов, только фары машины, выхватывавшие из темноты миллионы белых созвездий. Снег опускался на землю слишком медленно, даже лениво. Казалось, авто мчит по дну океана, рассекая толщу воды, где зависли причудливые светящиеся существа – особый вид планктона или что-то похожее. Но даже здесь роботы-уборщики исправно чистили дорогу. Им не нужны были фары, они чувствовали Данилу издалека, уходя с его траектории.

Машина свернула с шоссе, войдя в едва заметную колею, оставленную ею же несколько часов назад. Прошло две-три минуты, и Данила ощутил, как его чипа легонько коснулась охранная система синхронов. Они в этот момент почувствовали его, если Монгол до них не добрался. Данила отогнал жуткую мысль, вспомнив, с какой точностью и силой синхроны расправились с первыми напавшими на них наемниками. Они действовали, как единый организм, что давало огромную фору, но имело и свои недостатки. Так, острую боль одного ощущали все, пусть и притупленно, едва заметно.

Передние фонари авто

выхватили из темноты серое, угрюмое здание завода. Днем оно стояло на огромном пустыре, но сейчас его плотно облепила снежная тьма. Когда люди еще выходили на улицу чтобы заняться спортом или посидеть на скамейке, здесь делали для всех этих нужд облегченные и очень прочные трубы. Их же использовали как каркасы палаток для военных. Уже несколько десятилетий завод пустовал. Интернет здесь ловил хуже, чем в городе, а потому никто годами не подходил к этим стенам. Несмотря на это (словно то было древнее проклятье каждого заброшенного здания), почти все стекла его были разбиты. Внутри гулял ветер.

Завод, к которому направлялось авто Данилы, одиноко стоял на пяти гектарах заброшенной земли. Ее когда-то давно занимала военная часть. Лет сорок-пятьдесят назад здесь несли службу срочники: ездили раз в неделю на стрельбище, спали в казармах. Когда появилась Сеть, согнав людей, как скот на зеленое пастбище, в города, а власть в остальном мире перехватили корпорации, на этом месте какой-то энтузиаст выстроил высокий, в готическом стиле и со сложной крышей завод. Теперь тут прятались беглые сетевики.

Темно-серый автомобиль мягко урча въехал в прямоугольный проем высотой метров шесть. Раньше его перекрывали ворота, напечатанные, как и остальное здание, на строительном принтере (при определенных навыках это мог сделать один человек). Синхроны обосновались на втором этаже (всего их было три), обустроив здесь жилую комнату и операторскую. Оба помещения без окон, с одним входом с лестницы, одно переходящее в другое.

Данилу ждали.

– Ты долго, – бесстрастно произнес Кармак.

– Меня задержали, – уклончиво ответил Данила, снимая куртку и бросая в свой «угол». – Где остальные?

Вместо ответа, Кармак растаял в воздухе.

– Понятно.

У противоположной от входа стены стоял объемный походный рюкзак Данилы со сменной одеждой и сухпайком, был расстелен мягкий спальный мешок с подогревом, а рядом покоилась запасная пара обуви. Спальный мешок лежал, аккуратно застегнутый и расправленный, на небольшом возвышении. Рядом еще один спальник и рюкзак, только крупнее и весь облепленный карманами. Здесь ночевал Кейн. Следом вдоль семиметровой стены скромный скарб Кармака (спальник тоньше, чем у остальных, рюкзак совсем хилый). У прилегающей перпендикулярно стены лежали пожитки Хоппер и Джимми Госса.

Помещение было квадратным, семь на семь метров. По центру напечатанные на ручном принтере: невысокий круглый стол в японском стиле и пять подушек из вспененного пластика. Везде идеальный порядок. За этим столом сетевики собирались на обед, либо обсуждали то, о чем нельзя говорить в Сети. Остальное время они проводили в соседней комнате, дверь в которую сейчас была закрыта.

Данила бухнулся на безупречно расправленный спальник, стянул массивные зимние ботинки, надел удобные кроссовки. Куртку свернул в аккуратный комок, чтобы Кармак опять не начал отчитывать за беспорядок. Он растянулся на постели, рассеянно подумав, что не сразу распознал аватар Кармака, когда вошел в комнату. Да что уж там, пока синхрон не растаял в воздухе, Данила не подозревал, что перед ним виртуальное существо. В отличие от остальных сетевиков, аватары синхронов ничем не отличались от их реальных воплощений.