Сети Поднебесья

Вель Софья

Сквозь туман забытых образов Сильвия видела мужа, мужа в лихорадке. Исхудалого, больного, осунувшегося. Что она могла предложить смерти взамен? Княгиня кусала губы: жизнь капля за каплей утекала из конунга — нет магии против Её Величества Смерти!

И конунг, сильный и хитрый воин, тонул в ее омуте. Тщетно ища спасения, он жадно хватал воздух ртом.

Нет, он выживет. Не может быть, чтоб он умер, а как же она? Их дети? Сильвия не могла найти в себе мужество признаться, что бессильна. Она искала лекарей и шарлатанов, травников и шаманов, кого

угодно, в тщетной попытке вернуть птицу жизни в угасающее тело.

Плакала ли она тогда?

Еще одна капля разбилась ладонь.

Любила ли?

Она хотела выпросить у Неведомого шанс все исправить. Изменить. Она будет любить, так, как всегда боялась: с дрожью в коленях и слезами на глазах, будет гладить по русым волосам! Только отсрочь-отсрочь час. Мучитель.

Смерть всегда потрясает, бьет наотмашь. Она может это сделать резко — была жизнь и нет: вырвана, отсечена. Оторопь сменяется ударом. Мгновение назад все было возможно, все поправимо, а теперь нет. Утрата. Дыра. Истеричная боль накатывает, как приступы лихорадки, не оставляя места ни для чего больше, её сменяет полное опустошение… И так по кругу.

Но порою смерть куда коварней. Она приходит тихо, выманивая душу на дорогу к Полым Холмам[1]. Борьба, поначалу казавшаяся игрой, настораживает и пугает. Приходит страх, гнев и торг, но смерти все равно. Ей ничего не нужно. Только то, что она вырывает, то, что вытягивает когтистой рукой.

Такой была смерть конунга. Княгиня принесла бы в жертву что угодно своего, лишь бы отвратить от мужа костлявый палец с острым когтем.

Но в мире людей смерть — хозяйка! Все подчинено ей, она неотвратима.

А в Поднебесном царство Вечности! Здесь можно не умирать!

Сильвия не могла помочь конунгу, смерть лишь смеялась в лицо. Но Вечность останется нетленной, и Смерть её не осквернит.

[1] Могильники

Глава 16

Нора и Солео.

Нора решила, что праздник, а главное, предпраздничная суматоха — хороший повод и способ незаметно ускользнуть из дворца и проведать племянницу. Может, со временем, она сможет убедить Алиона и остальных в полной безобидности девушки? Тогда можно будет перевезти ее во дворец, Алеэль ей приходится ровесником, отчего детям не расти вместе? Солео скромная, тихая, послушная. Её детям будет с кого брать пример. Если Солео будет умницей…

Аэр'Дун встретил напряженной тишиной. Вопреки обычному, Солео не спала у зеркала. Мелитель забилась, больно пнув в солнечное сплетение. Нора скривилась, едва не застонав в голос. Нехорошая догадка пробежала тенью по чертам Реи.

Элеонора набросила чары невидимости и заторопилась к племяннице. Каково же было удивление Реи, когда она обнаружила двери запертыми. Кроме того, все возможные защитные чары были взведены и даже Нора почувствовала волну удушающего страха от их количества. Ловко, как умелый воришка, Рея вскрыла замок и проскользнула в комнату, умудрившись не задеть ни одной охранной нити.

Мелитель снова начала биться,

словно бы ей не хватало воздуха, и Нора увидела почему. Солео лежала на постели, и казалось, даже не заметила появление гостьи. Её спутывала сразу целая сеть из Ничто. Оставалось только догадываться, где ее заботливый дядюшка такую раздобыл. Рея ощутила ярость. Нора бросилась к девушке, попутно распутывая сеть.

— Всевышний, Соль, что случилось? — Нора едва не стонала, видя, в каком состоянии находится племянница. Чтобы не натворила ее подопечная, ответные меры вызвали в Рее чувство острого бешенства. — Моя маленькая, все хорошо.

Нора обняла, крепко прижимая к себе. Солео молчала, она даже не уткнулась в плечо. Нора насторожилась.

— Милая, что произошло? — Рея начала разговор на родном языке пленницы.

— Скажи, — Солео прочистила горло, — ты ведь всегда знала о приговоре? С самого начала знала?

Нора хотела оправдаться, но что-то ей подсказало бессмысленность затеи. Она с грустью отметила, что девушка сняла ее подарок и теперь кулон лежит на столе.

— Зачем, — голос Солео дрогнул, но она с ним совладала. — Зачем ты пришла ко мне в первый раз?

— Я знаю, что такое одиночество длинною в тысячи лет. Едва ли это счастье для кого бы то ни было. — Честно ответила Нора.

— Я здесь по твоему Слову? — Нора поняла, что Солео не спрашивает, она утверждает.

— Нет! — Яростно возразила Рея.

— Ты ведь Рея, королева? — Нора на секунду отпустила Солео, желая видеть глаза девушки. Ее удивляло спокойствие племянницы, удивляло и пугало.

— Да, — честно созналась Нора.

— В монастыре только мать-настоятельница решает, кто наказан, а кто нет. — Ответила Солео.

— В Поднебесном все сложней…особенно сейчас. — Нора отвела взгляд.

— Ясно. — Солео легла обратно, уткнувшись лицом в стену.

— Солео, что произошло?

— Ничего, я растерзала с десяток слуг и сожгла три зала. — Буркнула Солео. Нора рассмеялась. — Почему ты смеешься?

Солео разозлилась, на секунду в голосе послышались слезы, и Рея взмолилась: «заплачь!».

— Масштаб бедствий от Лараголина едва ли можно сравнить с неудачным дебошем болотной виверны.

Солео невольно улыбнулась и все-таки расплакалась. Нора просидела рядом несколько часов, прежде чем Солео рассказала о случившемся в кабинете Наследника.

Нора нахмурилась, если Лараголин и правда был так близко, отчего позволил себя обезвредить? Но говорить об этом с намучившейся племянницей не стала.

— Солео, завтра в Поднебесном большой праздник — зимнее равноденствие. Я, как Рея, приглашаю тебя.

— Я… смогу отсюда выйти? — Растерянно спросила пленница.

— Я сама помогу тебе.

Договор. В саду.

Сильвия нашла Элладиэля в небольшом саду, разбитом при Аэр’Дуне. Владыка от скуки рассматривал острые носки своих шелковых туфель. Княгиня присела в реверансе, в ответ Элладиэль изящно качнул головой.