Сети зла
Шрифт:
У обеих шеи изящного абриса, стройные ноги… Хотя по ногам-то их отличить проще всего. У бывшей послушницы узкая и длинная ступня с небольшой изящной пяточкой и тонкими пальцами – нога благородной дамы. А у нее широкая да обрубистая – ступня, много прошагавшая по тяжелым дорогам. И подошва жесткая и мозолистая, не то что нежно-розовая сестричкина.
А уж стоило снять одежду – и отличия буквально бросались в глаза.
Долгие тренировки и бои оставили на теле воительницы явственные следы.
Плечи у нее широковатые для женщины и разработанные, зато талия
Но бюст у Орланды – впору позавидовать.
Бедра у нее стройнее, а у Орланды – пышнее. Живот у одной плоский и твердый, а у другой – мягкий и вполне женский, чуть выдающийся вперед.
Ну и, конечно, татуировка.
Орландина вспомнила, как в шестнадцать совсем собралась было сделать на животе шикарную наколку у мастера из Чжунго – красный дракон с синими крыльями и изумрудными глазами, верхом на котором голая девка с мечом. Но тут как раз началась эта сицилийская заварушка и она отправилась на свою первую войну, откуда вернулась, приобретя первые шрамы и лишившись некоторого количества дури в голове.
Вдруг ее посетила весьма фривольная мысль: а интересно, в постели их смогли бы различить? На ощупь, к примеру? Все-таки Орланда мягче и малость потолще ее? Подумав, воительница решила, что скорее нет, чем да.
И мнение всех, с кем она это обсуждала, и ее личный небольшой опыт (муж и два мимолетных любовника, как-то случившихся у нее после его исчезновения) гласили, что в такие моменты мужчины думают совсем о других вещах. Наверняка, если натянуть юбку на дуплистое дерево, и то найдутся такие, что побегут к нему со всех ног.
Ей вспомнился центурион Максентий, который выбил на своем щите многозначительный девиз: «Все, что шевелится». И снабдил еще изображением того, что грамотеи в Вендии именуют лингамом, в Италии – фаллическим символом, а простые люди называют менее благозвучно, зато вполне понятно.
А вообще, во всей этой истории самое хорошее – что они встретились и Орланда убралась из своего монастыря. Не дело, что такое шикарное создание пропадало за каменными стенами. Ей определенно нужно выйти замуж, да побыстрее. Ведь уже восемнадцать, как и Орландине. По всем меркам, принятым хоть в какой земле, почти перестарок.
Однако вот еще забота – выдавать сестру замуж. К тому же без приданого.
Ей самой в этом смысле легче. Как-никак вдова (ну, почти что вдова), с нее спрос другой.
Да, выбраться-то они выбрались, а вот что будут делать теперь? Для начала, чем будут добывать хлеб насущный? Среди всех корпораций наемников женщин в качестве воинов принимал только Сераписский легион. Другие, правда, тоже охотно принимали, как и кадровые легионы, но только в одном-единственном качестве – обозной шлюхи.
Единственное, где она может приложить свои силы, – это работа телохранителя. Телохранители-женщины всегда очень ценятся.
– Ой, что это у тебя? – вывел ее из раздумий голос сестры. – Какой ужас!
Орландина
– Что это?! – испуганно повторила Орланда, протягивая пальчик к белому треугольничку шрама под ее левой грудью.
Амазонка уже решила рассказать про тот бой, когда она прикончила своего первого врага, но вдруг раздумала. Что-то не тянуло ее хвастаться трупами перед единственным родным по крови человеком. Впрочем, выражение подлинного ужаса на лице сестры доставило ей некоторое удовольствие. А вот она тогда почти не испугалась, хотя запомнила этот случай хорошо.
И вдруг… Орландина вновь заново словно вернулась в тот день. И вновь пережила… Нет, на этот раз все было по-другому. Она ощутила, как сталь входит в ее тело, услышала даже сквозь звуки близкого боя, как со скрежетом лопаются кольца доспеха, почувствовала, как чуть затормозившее острие проходит дальше, между ее ребрами, и как за показавшиеся бесконечно долгими мгновения стилет протыкает ее сердце, останавливая его, и со всех сторон наваливается мрак небытия…
И дальше не было бы ничего. Она бы не отметила свои шестнадцать лет, не целовалась бы украдкой с Чижиком, не встретила бы Клеора, не стала бы женщиной, не узнала бы, что у нее есть сестра… И сейчас только матушка Сэйра помнила бы о ней…
Орландина вздрогнула от обжигающего укола в груди и, чтобы не выдать себя, отвернулась, бормоча про себя молитвы к духам-покровителям об избавлении от жуткого наваждения.
– Это? А это, сестренка, меня убивали, – ответила негромко.
И если бы увидела себя сейчас со стороны, то подивилась, насколько стали похожи их с сестрой лица…
– Плесни-ка еще тепленькой, – попросила амазонка, намыливая голову.
Продолжать невеселый разговор не хотелось.
Ланда с готовностью зачерпнула тазиком воды из бассейна и внезапно тоненько завизжала.
Из водоема на нее глядели два больших круглых и желтых ока.
– Ой! Ой-ой-ой!! – заголосила послушница и разжала руки.
Таз глухо стукнул о мраморный пол.
– Что? – всполошилась ничего не понимающая Орландина. – Что такое?!
Она никак не могла раскрыть глаза – проклятое мыло так и норовило их выесть.
– Там! – рыдала сестра. – Та-ам!…
И никак не могла закончить фразу.
Воительнице наконец удалось справиться с кусачим неприятелем, и она грозно уставилась туда, куда тыкала дрожащим пальцем Орланда.
– Ничего не вижу! – пожала плечами.
– Он-но т-там, – упорно стучала зубами Ланда. – Т-так-кое ф-фиол-лет-тово-ое-э! – И снова залилась слезами.
– Уд святого Симаргла! – выругалась прознатчица.
Был бы при ней ее скрамасакс или хотя бы нож. Так как назло оставила всю амуницию в комнате.
Оглядевшись по сторонам, схватила в руки бронзовый скребок для снятия с кожи остатков гигиенического масла. Такими обычно пользовались атлеты, отмываясь после соревнований. Наверное, забыл кто-либо из постояльцев.