Сети
Шрифт:
– Приляг, – предложила Мэгдан, отодвинув шторку, за которой обнаружилась постель. – Здесь, – указала она на кувшин, стоящий на плите, – горячий чай с ячьим маслом. От пищи во время пребывания у нас воздерживаются. Мне нужно успеть на утреннее богослужение. – С этими словами, брошенными уже с порога, она упорхнула.
Несколько озадаченный, Морган начал раздеваться. Должен ли он обратиться к Богам прямо сейчас, совершить некий ритуал, который, как предполагается, ему известен? Разложив одежду на лавке возле печки, он обтерся лежащим тут же чистым полотенцем, сделал несколько глотков чая и скользнул
Мгновение спустя Морган вздрогнул от длинного мелодичного звука, прозвучавшего, как показалось, в голове. Он открыл глаза.
– Накопление Силы, – улыбнулась своей солнечной улыбкой наклонившаяся над ним Мэгдан. – Сила – это первый элемент. Я произношу слова на Живом языке, как требует обряд. Я знаю, что ваше поколение почти не помнит языка предков, поэтому всякий раз буду переводить для тебя. С этого момента не задавай вопросов. Жду тебя в лодке.
Ну вот, сходил… Морган потянулся и сел. И в теле, и на душе ощущалась легкость и свежесть, какой он не помнил с юности, словно сон на безмолвном озере отсек буксировочный трос, тащивший тяжкий груз прошлого.
«Навсегда ли? Вспомню ли я все это потом или в голове останется такая же несуразица, как у Каулы?»
Рядом с постелью обнаружилась чистая, принесенная жрицей одежда. Морган надел тунику до колен, шерстяной плащ-халат, шерстяные гольфы и закрытые сандалии. Проходя мимо печки, пощупал собственную одежду. Почти сухая. Значит, проспал порядочно времени. О том же свидетельствовало и солнце, успевшее прочертить две трети неба.
Над озером царил все тот же покой. Ни голосов птиц, ни шума ветра, ни плеска воды. Морган забрался в знакомую плоскодонку, и Мэгдан погребла в сторону, откуда они приплыли утром. Теперь, в длинном светлом плаще с капюшоном, из-под которого с двух сторон спадали до талии распущенные волосы, она гораздо больше походила на жрицу. Раз нельзя задавать вопросов… Морган дождался, когда лодка выйдет в канал, – молчание озера не располагало к разговорам – и обратился к жрице:
– Удивительное место. Давно не чувствовал себя так хорошо. Я хочу сохранить воспоминания о нем. Пожалуйста, не стирай мне память.
По лицу Мэгдан проскользнула едва уловимая усмешка.
– Воспоминания останутся с тобой. Если хочешь сказать что-то еще, говори сейчас.
Морган заволновался. «Я потерял Дар», «я люблю женщину из чужого народа» и «я боюсь узнать нечто, отчего мне поплохеет еще больше» будет звучать одинаково глупо. Других вопросов, переиначенных в утверждения, у него не было. О чем говорить со жрицей? Он неуклюже улыбнулся и пожал плечами.
Ярдов через пятьдесят Мэгдан круто развернула лодку влево, в неприметный узкий заливчик, глубоко врезающийся в берег. Они проплыли залив до конца и причалили у высокой скалы, представляющей собой складчатую каменную стену. Прозвучало еще одно слово на древнем языке. Морган знал его: ожидание-в-молчании. Мэгдан вместо перевода прижала указательный палец к губам, а потом жестом показала Моргану встать рядом с ней лицом к скале. В тишине стало слышно, как вода перекатывает камушки на берегу.
Ожидание-молчание длилось четверть часа или около того. Морган
– Благословение, – произнесла Мэгдан на обоих языках. Трижды пропела Мантру Прославления Огня Жизни и протянула Моргану раскрытую ладонь. Прозвучало следующее сакральное слово – «доверие», также известное Моргану. Он положил на ее ладонь свою. Крепко сцепив пальцы, они вошли в пещеру.
– Когда раскрывается элемент Доверие, – вполголоса заговорила жрица, – участники обряда полностью открываются друг другу, как во время целительства и любовной близости. Твой Дар ослаблен, поэтому от тебя в данном случае ничего не требуется. Мое сердце открыто, и я чувствую, что твое отвечает мне доверием.
Под ногами зашуршал песок. Морган приготовился к длительному спуску, однако Мэгдан остановилась, не сделав и дюжины шагов.
– Врата, – предупредила она на Всеобщем языке, на древнем же последовало настораживающее: «инициация».
Головокружение, дрожь в животе. Кромешная тьма. В глубь скалы врата перенесли их или за сотни миль в недра совсем другой пещеры?.. Ох уж эти жрецы! Дышалось очень легко, и Морган понял: они в гроте.
Мэгдан выпустила его руку. Светлое пятно ее плаща замаячило слева. От прикосновений пальцев к фитилям зажглись три свечи, высветив овал прозрачного озерца посреди грота с величественным полукруглым сводом. Из холщовой сумки жрицы друг за другом появились: оловянная чаша на высокой ножке, стальной кинжал, глиняная бутыль, прямоугольная шкатулочка из камня и костяной гребешок. Мэгдан аккуратно разместила все эти предметы на плоском камне у воды, а потом сбросила плащ, под которым совершенно неожиданно оказалась голой, и уселась своей роскошной, с прелестными ямочками задницей прямо на каменный пол. Многообещающе.
С некоторой нерешительностью Морган начал развязывать пояс плаща. Лицо Мэгдан озарила солнечная улыбка. Ага, значит, он действует правильно. Дело пошло быстрее. Обнажаемые части тела моментально покрывались мурашками. Быть может, жрица догадается сделать что-нибудь с холодом. Ей-то самой он, похоже, не очень мешает.
Пока Морган разувался, Мэгдан откупорила бутыль, перелила ее таинственное чернильно-черное содержимое в чашу. И снова солнечная улыбка, отметающая сомнения. Морган сел на колени напротив жрицы.
Мэгдан щелкнула над чашей пальцами:
– Огонь.
Жидкость вспыхнула голубым пламенем. Жрица загасила его ладонью, передала чашу Моргану и ободряюще кивнула. Он сделал осторожный глоток. Пряное, с ароматом меда, снадобье прошло внутрь легко, не обожгло ни горла, ни желудка.
Они пили по очереди, передавая чашу друг другу. Напиток вызывал странное ощущение расширения в голове и, казалось, разогревал вместе с телом и пространство вокруг. На последнем глотке Морган отметил, что все еще соображает, где, с кем и почему находится, а когда они с Мэгдан поднялись и спустились по камням в озеро – что сохраняет равновесие и координацию движений. Чудеса. Как, впрочем, и ее трюк с поджиганием жидкости.