Сети
Шрифт:
Девять тварей лежали неподвижно. Уже девять! Марго окинула взглядом живое пространство вокруг дуба, впивающееся в нее десятками пар алых, без белков, глаз, и почувствовала, как внутренности завязываются узлом от ужаса. Всего девять… Блеснул луч серебристого острия, и голова очередного уродца, пытающегося добраться до ветки, где закрепился Морган, отлетела в сторону, волоча за собой кровавый шлейф. Отвратительные создания отхлынули и тут же снова, извергая свои мерзкие горловые звуки, набросились на дерево, топча обезглавленное тело. Марго заметила, что нож Морган держит в левой руке и орудует ею не менее ловко, чем правой, убивая одним ударом. Он будет уничтожать их по одному, пока не перебьет всю стаю или… не выбьется из сил.
Марго снова попыталась молиться,
«Но ведь кто-нибудь рано или поздно наткнется на наши…»
Марго сглотнула. Едва ли останки можно будет опознать. Может, Морган догадается?
«О Господи Всемилостивый! Даруй мгновенную смерть! Мгновенную смерть обоим! Дай ему смелости на нас двоих, ибо я…»
Она осеклась. Не грешно ли молиться о самоубийстве? Марго попросила у Бога прощения и стала произносить обрывки всех молитв, какие удавалось вспомнить, путала слова и строки, но упорно продолжала, чтобы они неслись к Небесному Престолу и их услышал если не сам Господь, то хотя бы ангелы. Матушка Надия говорит, ангелы с нежностью и сочувствием наблюдают за людьми и записывают каждую искреннюю молитву, передавая ее Богу. А Он не оставляет Своих детей, даже тех, которые совершают много ошибок. А потом слова растаяли. Исчезли преты с их яростным воем, исчез отчаянный парень с бездонными глазами цвета ночного неба. Не осталось ничего. Ничего, кроме безмолвной мольбы и прижатых к груди ладоней.
Вскрик. Человека, не прета. Марго вылетела из молитвенного забвения, как морковка из земли. Она свесилась с ветки. Прислонившись к стволу, Морган прижимал к себе левую руку, превратившуюся в кровавое месиво. Проехались когтями. От рукава остались клочья. А вон и виновник, со вспоротой глоткой. Во рту пересохло, живот свела судорога. Марго снова понесло по бушующему морю паники. Оставаться на месте или спускаться к нему? А чем она может помочь?
Морган резко выбросил вперед правую руку. Вниз посыпались искры и с шипением, словно на горячие угли плеснули воду, вспыхнули на шкуре тварей зелено-голубым пламенем. Все вокруг взорвалось оглушительным воем. Преты не могли затушить пламя ни о стволы деревьев, ни катаясь по земле – оно намертво прилипло к огромным телам, убивая медленно и мучительно. Марго испугалась, не перекинется ли странный злой огонь на ствол – если он так беспощадно пожирает плоть, почему бы ему не полакомиться и деревом? – но, приглядевшись, заметила, что горит строго в тех местах, куда попали искры. Уж не из руки ли он их извергает, как тот музыкант-фокусник? Марго перелезла на ветку пониже, откуда Морган виден лучше. Воспользовавшись временным смятением в рядах противника, он задрал голову и, скривив губы то ли в улыбке, то ли от боли, поднял окровавленную руку, потряс ею в воздухе, пошевелил пальцами – мол, я в порядке. Марго с укором покачала головой. Показушник.
Рана заставила Моргана сменить тактику. Марго разглядела, что смертоносные искры вылетают из небольшого металлического цилиндра, который он сжимает в раненой руке, переместив нож в правую. Уложив двух-трех претов, Морган разбрызгивал вокруг себя искры: зелено-голубое кольцо вокруг дуба давало ему возможность отдышаться. Ряды претов заметно поредели, но и движения Моргана уже не были такими быстрыми. Она привалилась спиной к стволу. Продолжать ждать… С черной кожи плаща крохотными ручейками скатывались капельки. Небо оплакивает двух попавших в беду путешественников? Скрежет когтей по стволу, алчный храп, серебристая молния клинка, визг, вой, искры, зелено-голубое пламя, удушающий запах паленой шерсти… Не будет же этот кошмар продолжаться вечно. Когда-то он закончится. Хоть чем-нибудь. Марго чувствовала странную опустошенность и равнодушие, будто ее высосали изнутри. Молиться нет сил, а тело, похоже, израсходовало запас дрожи.
Пространство сотряс очередной взрыв воплей. Что там? Придумал новое оружие? Марго наклонилась и застыла. Твари сбегались со всех сторон, ломая кусты, втаптывая в землю останки своих сородичей, свирепо скаля слюнявые пасти. Вторая стая. Тело онемело. Марго не могла ни вздохнуть, ни сглотнуть, ни оторваться от немигающих, терзаемых яростным голодом алых глаз. Низ живота пронзила боль, по ноге побежала горячая струйка. Не в силах прервать ее, Марго перекинула правую ногу на соседнюю ветку и присела, задрав подол. Не попасть на Моргана, а капли сойдут за дождь. Прижав ладонь к раскаленному лицу, она всхлипывала в истерическом хохоте. Позорище. Морган, если на него что-то и попало, не подал виду. Не отреагировал он и на появление второй стаи. Парень невозмутимо перерезал еще две глотки и вытряхнул искры, потом еще две и снова стал разбрызгивать огонь. Он разбрызгивал и разбрызгивал, окружая дуб зелено-голубыми кольцами пламени. А потом бросил цилиндр вниз и убрал нож в ножны.
У Марго поплыло перед глазами. Медленно, как во сне, она осенила себя знамением, бросила короткий взгляд на небо и сложила перед грудью ладони. Он все предусмотрел. Два ножа: один для претов и один для нее и себя.
«Господи, пускай оно закончится побыстрее. Прими наши души, не отвергни!»
– Малыш… – У Моргана не хватило духу произнести правду вслух; он просто не отрываясь смотрел в ее глаза. – Не смотри вниз. Не надо. Они больше не смогут причинить нам вреда.
Лицо девушки побледнело, губы дрогнули и приоткрылись. Морган ожидал паники, слез, крика, а она просто упала в его объятия. У него подогнулись колени: проехав спиной по стволу, он опустился на ветку. К нему доверчиво прижималось теплое женское тело; в грудь упирались мягкие упругие округлости. Руки Марго обвивали его так крепко, что ему было трудно дышать.
«Ну что, доигрался?»
Похоже, у смерти вся эта свистопляска сидит в печенках.
– Ветер предал нас. Если бы он не изменился, нас бы не почуяли. Ты ничего не почувствуешь, обещаю, – услышал Морган собственный голос – он лился зловеще-убаюкивающей мелодией. – Ты просто уснешь. Уйдешь в сон. И я вслед за тобой. – «Спасти жизнь, чтобы ее отнять… Насмешка Богов». Морган заставил пальцы перебраться на шею девушки. Но пальцы объявили протест: вместо того чтобы нажать на сонную артерию, они ласкали нежную кожу. Морган бросил взгляд на претов, неуклюже форсирующих нижние ветки. «У нас есть еще пара минут». – Малыш, ты знаешь какие-нибудь песни?
– Нет… Да… Одну.
И она запела. Первые слова прозвучали полушепотом, а потом, словно подхваченные ветром, взметнулись в небо. Грубоватые и шероховатые на слух, они не принадлежали Всеобщему языку и не имели ничего общего с кружевной мелодикой Дэвов. Но в каком бы мире и в какое бы время ни жили сочинители этой баллады, она, несомненно, воспевала воинов – их мужество, отвагу и непобедимость.
«Ну все. Довольно мучить ее и себя».
Пальцы резко сжали хрупкое плечико в основании шеи. Последние слова вырвались из горла девушки хрипом, ее руки соскользнули вниз, оставив на рубашке мокрые следы от ладошек.
«Вчера ты хотел задушить ее. Как же это просто!»
Морган обнаружил, что прижимается губами к ее лбу. Он задержал дыхание и стиснул зубы. Твердый холод ножен. Щелчок рукояти, обнажившей жезл. Тишина. Шелест утреннего ветра в листве. Сердце ухнуло вниз, кожа покрылась обильной испариной.
«О Боги. Не песня же их распугала».
Прижимая к себе обмякшее тело, Морган перегнулся через сук. Земля вокруг являла собой густую грязно-бурую жижу, перемежающуюся бесформенными мохнатыми кучами. Пламя, которым он окольцевал дуб, чтобы выиграть время на бегство в небытие, дожирало останки, превращая их в зловонные дымящиеся лужи. Морган сбросил защитную сеть, и мир снова приобрел привычный вид, вспыхнув радужным сиянием Манны, пронизывающей все вокруг. Твари мчались прочь.