Сети
Шрифт:
– А новости?
Обиженный безразличием к плодам своего творчества, Ольвис надул губы и вернулся к своему занятию.
– Тоска. Попы держат на голодном пайке. В их мозгах с двумя извилинами и тремя червяками не укладывается, что нечисти нет, потому что есть мы, и что им по гроб жизни с нами не расплатиться. Приходится камнями приторговывать. С рынка, хвала Богам, не гонят, хоть и грозятся.
В ответ на просьбу встретиться с командиром Ольвис вяло промямлил, что оный, Илим Кайтес, ныне Антар-Кайтес, шесть дней назад женился на своем советнике, и в данный момент они кормят комаров. Кормить комаров означало заниматься любовью на свежем воздухе и почтительном расстоянии от прочих разумных существ. Вторых мозгов у Илима не оказалось, хотя по правилам советников должно
– Забей. Твой покойник пятый или шестой за последние полгода. Мы попам раз сообщили, что тут кое по ком виселица рыдает, они сказали, сами разберутся, а уж по ком она точно рыдает, так это по нас. Посуетились, поверещали, на том все и заглохло. Трупы не местных, плывут откуда-то. – Он выплюнул кусочек смолы и зевнул. – Отпечатков на них нет. По крайней мере, на первых двух не было. Так что не грузись и иди спать. Есть где ночевать-то? А то вон командирская палатка свободна. До утра они не появятся.
Очевидно, спокойная жизнь размягчила парню мозги. Он молча, без эмоций, выслушал продолжение, повторил про новобрачное начальство, с кислой миной пообещал передать им все слово в слово и дал понять: Алсур и труп его убийцы, преодолевший меньше чем за неделю четыре тысячи миль, – безусловно, впечатляют, но не настолько, чтобы заморачиваться всерьез. Пускай дергаются те, на чьей территории произошло убийство. Морган чувствовал, что действует парню на нервы. Сославшись на ранение, он попросил разбудить кого-нибудь из целителей. Ольвис с неохотой отлепился от своего бревна и побрел в темноту – прихрамывая и потирая поясницу, будто каждый шаг доставлял ему нестерпимые мучения.
Заспанная немолодая женщина по имени Миала, с обаятельными ямочками на щеках, проявила гораздо больше понимания, но в причастности мертвеца к убийству Алсура усомнилась. Целительница совершенно здраво рассудила, что, если бы убийцей был Сур, он избавился бы от тела более простым и надежным способом, нежели перемещать его через врата, а потом выбрасывать в реку. К чему подставляться под гнев попов, кусать руку, которая тебя кормит? Если же убийца дикарь, а это вероятнее всего, труп никак не мог оказаться здесь, если только у него нет крыльев. Скорее всего, тот, кто осматривал тело Алсура, неверно считал приметы убийцы – такие ошибки не редкость, либо эти двое – настоящий убийца и труп – похожи. Версии Сур-псих и Сур-ренегат она отсекла. Безумие не утаишь: родные и соотрядники больного давным-давно приняли бы меры. А ренегату нет смысла обострять отношения ни со своими бывшими соплеменниками, ни тем более с дикарями, на чьей территории он нашел приют. К тому же за ренегатами следят через осведомителей.
После того как целительница озвучила мысли, кипящие в последние два часа у Моргана в голове, он почувствовал себя полоумным кретином. Наверное, от боли и усталости у него переклинило мозги, и он видит то, чего нет. О том же говорил и сочувственный взгляд, и материнская улыбка целительницы, и врученное вместе с болеутоляющим успокоительное. Миала перебинтовала ему руку, наложив на швы противовоспалительную мазь. На прощание она посоветовала выспаться, а Ольвис, хрустя подсушенным хлебом, – сжечь труп, иначе дикари свалят вину на них. Мол, Суры проделывают дырки в черепе, чтобы высосать мозг. Если изуродованные покойники будут появляться слишком часто, отряд лишится и без того скромного дохода. Совет Ольвиса Морган похерил. Быть может, очередные нападки священников заставят Илима задуматься? К тому же у него не осталось ни капли самовозгорающейся смолы.
Марго он нашел спящей. Девушка сидела у входа, привалившись к косяку и уронив голову на грудь. Ждала его. Она так умаялась, что не почувствовала, как Морган перенес ее на спальный мешок и лег рядом. Сегодня днем он уловил в ней робкое желание. А стоило обнять ее покрепче в седле, она вспыхнула как пожар, и Морган любовался сиянием ее Манны весь вечер. То, чего он безумно хотел и боялся…
«И что нам теперь
До встречи с Марго все его знания постельных обычаев дикарей сводились к отрядным сплетням. Дикари занимаются любовью только телом, Дух не участвует. А многие не знают, что делать и с телом. Из-за этого, по словам Лены, все выглядит довольно убого. От Марго он узнал о табу на внебрачный секс, которое, похоже, больше действует на умы, чем на тела. Природа не подчиняется глупым запретам и берет свое. Иногда болезненно. Как это случилось с Марго. Ведь по сути ничего ужасного с ней не произошло, и та ночная авантюра, не будь разум ее участников отравлен мыслью о вкушении запретного плода, превратилась бы в обычную пирушку, благополучно забывшуюся бы через пару дней. Дарованное Богами наслаждение дикари превратили в источник страданий. Видимо, в остальных вопросах дело обстоит так же. Ум живет своей жизнью, тело – своей. И они редко сходятся во мнениях. Сколько ночей потребуется, чтобы ей это объяснить?
«Прекрати об этом думать! Немедленно! Ну же…»
Морган уже собирался выводить лошадь, когда явилась хозяйка и любезно пригласила их отведать оладий с земляничным вареньем. Очаровательный девичий голос, как выяснилось, принадлежит дородной краснолицей женщине лет сорока, ждущей пополнения в и без того многочисленном семействе – по пути от конюшни до громадного обеденного стола, выставленного напротив летней кухни, Марго насчитала четверых отпрысков разного возраста. А сколько еще на уборке полей?.. Светловолосый паренек лет пятнадцати, выгребающий навоз из коровника, оторвался от своего занятия, прилип к ней взглядом и так и застыл, пока мать не прикрикнула на него. Разглядывая пестрый платок с кистями, которым хозяйка подвязала обширный живот, Марго краснела от стыда за свои вчерашние мысли о ее любовной связи с Морганом. Хотя его тут явно знают. Когда он умывался, наклонившись над тазом, девчушка лет трех, пухленькая, вся в каштановых кудряшках, дернула его сзади за штанину, а в ответ на вспыхнувшую как огонь улыбку протянула к нему ручонки и затопала босыми ножками. Он так и сел за стол с ней на руках.
«А вдруг это его ребенок?»
Дыхание застряло в горле. Ради этой малютки он сбросил с лица каменную маску. Все время, пока Морган с девчушкой забавлялись, кормя друг друга оладьями, Марго тайком изучала перемазанное вареньем детское личико, пытаясь найти сходство с Морганом. Тщетно. Как ни крути, и хозяйка, и ее дочка, при всей малоопрятности Моргана, выглядят простовато и неуклюже, будто из другого теста слеплены.
Морган перехватил ее взгляд. В лицо ударила горячая волна. Марго опустила глаза и сделала вид, что ее ничто не интересует, кроме оладий в собственной тарелке. До чего же стыдно! Очевидно, у него самого маленький ребенок и он по нему соскучился. От этой мысли Марго совсем раскисла.
– Доедай, и едем. – Тело обдало жаром, когда Морган коснулся ее плеча. – Вернусь через минуту.
Наскоро запихав в рот последнюю оладью, Марго накрыла варенье блюдечком и отнесла тарелки на столик возле раковины, где высилась горка ждущей своего часа грязной посуды. Хозяйка, все это время гремевшая кастрюлями на кухне, откуда плыли восхитительные запахи свежего хлеба, ухи и жаренных с луком грибов, вышла с полотенцем в руках.
– Оставь, детка, я помою.
Марго вежливо поблагодарила за завтрак и отошла в сторонку привести в порядок спутавшиеся волосы. Позавчера на ферме она нашла за печкой обломок деревянной расчески и прихватила с собой.
– Давно он тебя обхаживает?
Рука с расческой замерла. Марго медленно развернулась, взгляд вонзился в светлый затылок хозяйки, переливающей воду из ведра в таз.
– Простите?..
– Он смотрит на тебя, как охотник на подраненного зверя.
«А у тебя все дети от одного мужа?» – чуть не вырвалось у Марго. Умудрилась что-то высмотреть в его глазах. Свои собственные фантазии. Будь у нее длинный зеркальный нож, как у Моргана, она бы вынула его – не затем, чтобы зарезать хозяйку, а чтобы дать понять, что ее слова являются грубым вторжением в ее личное пространство. Куда! Посторонним! Вход! Закрыт!