Сети
Шрифт:
– Устроит. – Морган оглянулся на двух повидавших виды дедков. Обрадованные кратковременным просветом в облаках, они потягивали на лавочке у калитки пиво. Под глазом одного из них красовался свежий синяк.
Дедок без синяка подмигнул Моргану и подозвал его кривым пальцем:
– Двадцать медяков за мешок, и я скажу, где он.
Морган с сомнением поморщился:
– Скажи сначала. А я решу, стоят ли твои слова двадцати монет.
– Ты, колдун, меня обманешь. – Дедок погрозил пальцем и захихикал, показав беззубый рот.
– Тащи один мешок, и будут тебе деньги. –
– Ты ж хотел три.
– Один, – повторил Морган стальным голосом.
Переглянувшись, дедки с погрустневшими физиономиями поднялись – один из них припрятал кувшины с пивом в траву – и гуськом потрусили во двор. Морган отъехал, чтобы оплатить мешки, принесенные женой Гордона; Бо уже приторачивал их к седлу.
– Эй, командир! – окликнули его спустя несколько минут.
Засранцы все-таки приволокли три мешка. Морган отсчитал двадцать монет, отсыпал дедку десять, остальные зажал в кулаке:
– Слушаю.
Дедок, не спуская глаз с кулака, пожевал губу.
– В Браунео он уехал. К родителям. Гони остальные! – К Моргану протянулась желтая мозолистая ладонь.
– Совсем из ума выжил, дурень! – выругался женский голос. Из калитки, уперев кулаки в бока, вышла худощавая бабулька в грязном желтом переднике, со строгим скуластым лицом в обрамлении всклоченных седых волос и властно вздернутым подбородком. – Его родителей лет пять как нет. Голубка у него там. Молоденькая. – Она оттолкнула руку мужа и деловито протянула свою. Дедки совсем скисли. – А вам, господа благородные, он зачем понадобился?
Морган внимательно посмотрел на нее, и не только глазами.
«Ничего не знает. Праздное любопытство».
Он разжал кулак, монеты звякнули в алчущую ладонь.
– Всего доброго.
Они развернули коней и двинулись навстречу отряду.
– Господа благородные – змеи подколодные, – вполголоса озвучил Анаил истинный подтекст вежливого обращения. – Шустрый упырь. Браунео – это граница с Гиадалией, миль триста на юго-запад. Куда сначала, Мор?
Взгляд скользнул с подсвеченной ненадолго выглянувшим солнцем золотисто-каштановой макушки Анаила на покрытые лесом юго-западные холмы. Разделяться рискованно. Посылать гонцов к Тайнеру после кровавых историй Тойвы и Алсура Морган остерегался; какая-то часть его существа с яростным упорством продолжала отвергать становившуюся все более очевидной версию о наркотиках. Убийца никуда не денется. Это даже хорошо, что пройдет время: он расслабится, перестанет прятаться. Меч возмездия может ждать, раненая девушка – нет.
– К Ушану.
Морган уже дремал, когда почувствовал, как кто-то лезет в его спальный мешок. Внутреннее зрение проснулось быстрее, чем открылись глаза.
– Что ты здесь забыла?
В ухо дыхнуло влажным жаром.
– Тебя.
Морган с ужасом осознал, что к нему прижимается нагое тело, а рука сестры деловито расстегивает его штаны. Сон разлетелся в клочья.
– Брысь отсюда! – Он отпихнул ее коленом. – Тискай своего Кернела.
– Он сволочь! Обожрется на ночь и пердит так, что у меня под утро от вони раскалывается
– А кто ее сделал неработающей, не помнишь?
– Он сам нарвался. Откуда я знала, что он слабонервный. Ну, Руэлл… – жалобно заныла Имандра, уткнувшись ему в шею и пытаясь просунуть коленку между его плотно сжатых бедер. – У тебя давно не было женщины, мы могли бы помочь друг другу.
– Выматывайся! Кругом молодые парни – цветник! – а ты приперлась ко мне. И потише. Бо разбудишь.
– Ты надежный. Алу трахалась со своим братом. И Сарья тоже. Он ее всему и научил.
– Мне нечему тебя учить.
– Может, тогда я тебе чего-нибудь напомню… Ай! Пусти!
Морган резко повернул голову, и кулак, метивший ему в челюсть в отместку за вывернутую руку, скользнул по плечу.
– Мудак недотраханный! – Имандра уселась между ним и Бо. – Почему парни от меня шарахаются? Я что, уродина?
Вот оно, поперло… Из наблюдений за сестрой в экстремальных обстоятельствах Морган заключил, что адаптация к чужому миру и походным условиям прошла успешно. Этой мыслью он утешался весь вечер и с нею же пару часов назад забрался в спальник и закрыл глаза. Поспешил.
«А ты чего ожидал? Ей всего-то семнадцать. И это еще цветочки».
– Они боятся участи Керна.
– А ты не боишься. Между прочим, ты даже не соизволил похвалить меня за отличную работу с отпечатками.
– Как это – не соизволил? Я ж тебя не выругал. Ты собрала аплодисменты со всего отряда. Тебе мало? Вот вернешься домой, похвастаешься мамусику и будешь слушать дифирамбы до следующего рейда.
– Отсутствие ругани – это похвала? Да ты такое же подлое и бессердечное говно, как все мужики! Что вы лежите здесь как бревна? Мошкары напустили. – Морган поморщился от хлопков, противно ударяющих по барабанным перепонкам. – Руэлл, если ты мне откажешь, весь гнус из этого леса окажется в твоем спальнике. Пока ты будешь их выгонять, они обглодают тебя до костей.
– А что, по-твоему, мы должны делать – шариться по лагерю и искать, куда пристроить свое хозяйство? – пришел на помощь сонный голос Бо. Особого недовольства, впрочем, в нем не чувствовалось.
– Братцу давно пора его пристроить. Может, мы втроем, а? Здесь места на троих, а вы разлеглись вдвоем. Привилегия командира? Руэлл, сознайся, ты по ночам тайком нарезаешь ему резьбу в заднице.
– Эх, жаль, Тина с нами нет! Он отнесся бы к тебе с пониманием. – Морган перекатился на спину, прикидывая, как отвесить сестре подзатыльник из лежачего положения – уж больно не хочется вставать.
– Валентин? Фу-у! У него башка похожа на жопу.
Бо хрюкнул от смеха.
– Боишься перепутать в темноте?
– Он потом будет своим приятелям описывать в деталях.
– Это, милая моя, плата за понимание. Говорят, ему есть чем гордиться.
– Бо, душечка, тебе тоже! – Бедняга и вздохнуть не успел, как она запрыгнула на него и уселась верхом.
Морган застонал про себя. Только начал засыпать… Он предпринял последнюю, безнадежную попытку восстановить свой статус-кво в палатке: