Сету атум
Шрифт:
– Это кожа?
– Нет, – змей косит глазом на мою ладонь, гуляющую по плечу, ерничает. – Кожа, конечно, что еще? Ты часом не из этих… светло-синих? Предупреждаю, я не такой. И если моя помощь нужна в этом аспекте, то…
– Ну да, ну да, – отнимаю ладонь, – ты знаешь, каким я тебя вижу?
– В кожаном костюме и с плеткой? – в голосе змея слышится плохо скрываемый сарказм. Отыгрывается за синяк на челюсти.
– Безусловно. Если на здоровенную прямоходящую ящерицу с в-о-о-о такими зубами и в-о-о-о-т такими когтями напялить латекс – то да.
– Серьезно?
– Абсолютно. Кстати, приветствия от тебя я не слышал, злобное шипение – да, членораздельной речи – нет.
Змей захохотал, от переполняющих жилистое тело эмоций,
– Прекрати. – не выдерживаю я.
– Ну я и долбо… М-да! – гость затихает, удерживает рвущийся из глубины тела смех, делает глубокий вдох. – Это же зеркала! Точнее зеркало! Его вотчина! Ты и вправду крупная рыба, если такие фокусы выделывает… О-хо-хо, – окончательно успокаивается змей, встает в полный рост, – ты не против?
– Чего?
– Сходить ко мне в гости. Посмотри вокруг, видишь – цвета бледнеют? Дорожке между мирами приходит конец, её создатель просыпается. Самое время делать ноги.
– Заманчивое предложение, особенно если учесть, что в твоем мире я никто, а ты – бог. – Скептически хмыкаю, качаю головой. – И потом, ты так и не ответил, кто тебя послал? Чья вотчина?
– Станислав, живу в Сочи в микрорайоне «Ареда». Видишь, я открыт перед тобой. Если причиню тебе вред – ты всегда сможешь меня найти. – Замечая, что его речь не придает мне решительности, змей, вздохнув, выдает последнюю железобетонную гарантию. – Если хочешь, прогуляйся по моей памяти, ну? Заодно узнаешь, кто меня послал.
– Рискуешь.
Я все еще не верю зубастой образине, протягивающей мне лапу в знак примирения. С омерзением смотрю на гладкую зеленоватую кожу ладони монстра.
– Чем? Свободой? Большим рабом, чем я есть, я все равно не стану. И потом, ты не станешь использовать мою память в попытке навязать свою волю.
– Отчего такая уверенность?
– Он мне гарантировал безопасность. Сказал, что мы похожи. Ты идешь один, так же как и я. А, значит, тебе не нужны ни лишние попутчики, ни поклонники, ни рабы. Решайся, или нас выкинет в реальность, и кто знает, какой еще след ты можешь упустить, охотник. – Ящер старательно выделяет слово «еще».
– Что значит еще? Я слышу одни намеки. Так доверие не выстраивают.
– Девушка, охотник, она звала тебя в прошлое погружение. Помнишь? След, перекресток, ну?
Задел за живое, подцепил на крючок любознательности. Колеблюсь еще некоторое время, взвешиваю все «за» и «против». Любознательность берет верх над осторожностью, что, впрочем, вполне предсказуемо, хоть и безрассудно.
– Хорошо, я готов. – жму протянутую ладонь. Странно. Обыкновенное тепло человеческой кожи, перемещаю взгляд в белесые глаза ящера. Очертания морды расплываются, сквозь уродливую физиономию начинает проступать гладко выбритое скуластое мужское лицо. «Он молод, быть может, лет двадцать – двадцать три…», – возникает одинокая мысль, меня всасывает в сознание Стаса. Интересно…
Часть 2. Метаморфозы
– Ах ты, едри его мать! Рамиддин, вспышка справа!
– Дэд, ты как бы ахрэнэл?!
– Влево забирай, тебе говорят, вторую кидаю!
– Да ты не как бы ахрэнэл! Ты савсэм с катушка съехал!
Вжимаюсь в холодную стенку мусорного бака 9 . В метрах двадцати от меня глухо ухает взрыв. Пыль, вперемешку с крошевом асфальта оседает на одежде. За баком сижу уже добрых пять минут, пытаюсь вникнуть в обстановку. В колодце типового городского двора кипит бой. Недалеко от меня у припаркованных автомобилей мечется в разные стороны крепко сбитый горец. «Офигеть, машина», – решаю я про себя, отметив лобастую голову с ежиком угольно черных волос, короткую воловью
9
Мои примечания. Примечание седьмое.
– И не благодари, Папаха! – третий взрыв смял еще пару авто. В голове зазвенели тысячи цикад.
Адресовав крепкое словцо престарелому бойцу, Рамиддин с ревом выскакивает из-за укрытия, перекидывает из левой руки в правую хищный ятаган. Метра два, наверное, – прицениваюсь к длине оружия я, – интересно, сколько эта хреновина весит? Посреди двора, как раз на месте дощатого прямоугольника детской песочницы, возникает тонкий клинок черного луча света. Сверху донесся молодецкий свист:
– Долгожитель, по центру пойдут. Погодь-погодь, – останавливает дед, скакнувшего было горца, – сначала артиллерия.
– Ватнык ты старый, – взвивается Рамиддин, – разиня ушаначная! Ты какого хрэна мэня граната абкладывишь?! Знаишь вэд, что па центр пайдут!
– Нет в тебе, Рамиддинушка, жилки военной. Упреждение – тактический прием.
– Я тэбэ да…
– Лягай!
Очередное ругательство горца поглощает оглушающий взрыв. Ударной волной меня вместе с моим укрытием швыряет в потертую стену рядом стоящего дома. Уши закладывает, из носа тонкой струйкой течет кровь. Трясу головой, пытаясь унять сумасшедший звон, смотрю в сторону детской площадки. Ее нет, на месте песочницы ревет огненный вихрь. Двор усеян осколками битого стекла, кусками развороченного металла – это те машины, что стояли неподалеку. Вижу, как один из горящих остовов авто влезает вверх. Сквозь звон в голове пробивается заупокойный вой сигнализаций и яростный клич: «Ура!», – на месте взметнувшегося ласточкой остова возникает мощная фигура Рамиддина. Потрясая ятаганом, горец врывается в огненный смерч.
– Ты смотри-ка, – удивленно доносится откуда-то сверху, – сдетанировало, едрена кочерыжка! Эй, малец, ты чего расселся?
С трудом ворочая шеей, задираю голову вверх. Из пустой оконной рамы высовывается обладатель седой бороды, с высоты второго этажа смотрит на меня.
– Ты сам по себе или подсобить зашел?
– Второй вариант, – сказало откуда-то из меня воспитание, что ль? У самого желание «подсобить» отсутствует напрочь. И как меня занесло в такую жопу?
– Вот и ладушки! – радуется дед, подмигивает лукавым голубым глазом. Нырнув вглубь помещения, на секунду пропадает из поля зрения, что-то неразборчиво бубнит. Слышу лязг железа. Едва успеваю отскочить, перед моими ногами втыкается в клумбу шашка, в клинке отражается разворачивающееся за спиной сражение. – Бери-бери, златоустовская. Не сечет, а песню поет. И давай, шуруй к хоттабычу, я вас огнем прикрою. Не зевай!
– Это нахрена? – искоса смотрю на блестящее лезвие, все еще вибрирующее от удара. – Сожгу и все дела.
– Парень, не спорь со старшими, – неожиданно сурово осекает дед, – тот, кто создал этот мир, не верит в магию, зато верит в оружие и силу духа. Бери железку и шагом марш!
– Причем тут вера? Я же…
– Пошел!
Подхватив шашку, благо опыт владения подобным оружием имелся, я что есть сил бегу к Рамиддину. Времени на размышления нет. Из носа сочится кровь, волосы оплавлены – значит здесь можно умереть. Может, в самом деле, силы стихии тут не действуют? Спасибо тебе, дорогой друг, что отправил меня именно сюда. В самую жопу! Раскатать по косточкам Джйортира и всю его родовую не успеваю – реальность заставляет переключиться на рефлексы.