Севастополь
Шрифт:
— По-лун-дра!..
И задрожали в панике захватчики, увидев моряков.
— Туча! Черная туча надвигается!
— Черные дьяволы идут! — завопили они.
Нет, не черная туча, не дьяволы, а красные бойцы-краснофлотцы набросились на врага.
Их было не много, черноморцев. Гораздо меньше, чем засевших на горах врагов. Но они не знали страха и были стойкими, как гранит, который носили на своей груди. И перед их отвагой не устояли вражеские полчища, повернули назад и побежали, усеяв трупами склоны гор.
Не успели севастопольцы отпраздновать победу, как, собрав силы
Гранитной скалой стали на его пути братья-моряки. По-черноморски дерутся с ненавистным врагом. Разят его огнем метким, штыком краснофлотским. Но падает одна вражеская цепь — появляется другая. Уничтожат ее — третья ползет. И нет им конца и края.
Много дней и ночей гремит, не утихая, сражение. Тяжелая туча, что нависла над полем боя, закрыла солнце.
Тяжело приходится морякам. И если бы не море, что плещется рядом, да земля родная, еще тяжелее было бы. Когда от усталости и жажды невмоготу станет, повернутся братья лицом к морю, плеснет оно волной на них, усталость снимет, жажду утолит. К земле прильнут — согреет, от пуль прикроет. В разгар боя Мать появится, любовь свою принесет. А любовь Матери очень многое может. Подойдет она к одному, другому, слово ласковое промолвит, ободрит. К ране прикоснется — страдания облегчит.
Снова и снова бросался враг на защитников города, но черноморцы стояли насмерть. Они поклялись умереть в жестоком бою, но не отдать свою землю на поругание.
Мать, как могла, помогала. Долго думала, как передать им свою силу. И решила. Днем и ночью, без отдыха и сна трудилась она, вязала им тельняшки необыкновенные, вкладывала в них всю свою материнскую силу, вплетая ее по ниточке...
Долго бились моряки с врагом. Но вот наступил день, когда последние силы стали покидать их.
Что делать дальше?
Воспользовались братья затишьем, собрались на короткий совет. Измученные, сели на землю, а подняться не могут.
И тут один из них воскликнул:
— Братишки, Мать идет!
Тихо подошла она, склонилась над сыновьями.
— Держитесь, родные! Я знаю, как трудно вам. Наденьте эти тельняшки. В них — вся моя сила, моя любовь к вам. Пусть помогут они одолеть врага ненавистного.
Надели моряки тельняшки и тут же почувствовали, как сила богатырская возвращается к ним. А вместе с ней вновь воспрянула и морская душа — сильная, смелая, неукротимая. Может, поэтому и назвали потом материнский подарок «морской душой», песни о нем слагать стали.
— Спасибо, Мать! — поклонились сыновья. И снова — в бой. Лишь мелькают в гуще врагов полосатые тельняшки, да развеваются ленточки матросские.
Устояли и на этот раз моряки. Отбили вражеский штурм.
Но враг был силен. Очень силен. Собрал он новые войска, стянул их еще больше, чем прежде. Тысячи самолетов и танков бросил на город. Привез орудия невиданные, каждое что многоэтажный дом.
— Теперь-то быстро возьмем город! — радовались захватчики.
Но скоро слово сказывается, да не скоро дело делается. Битва разгорелась с еще большим ожесточением. Ударят вражеские пушки — горы задрожат, деревья к земле пригибаются, море рябью покрывается. В адском реве
Суровая зима сменила осень, затем наступила весна, за ней пришло лето, а черноморцы все бьются и бьются с врагом, не отступая ни на шаг. Много истребили они ненавистных пришельцев. Но слишком неравные были силы: на каждого моряка тысяча шла. И в долгих кровопролитных боях вновь стали иссякать силы черноморцев.
Пришел час, когда решили моряки в последний раз броситься на врага, погибнуть в неравном бою, смертью своей преградить путь захватчикам.
И тут к ним опять пришла Мать. И снова сыновья услышали ее немного печальный и торжественный голос.
— Сыны мои! — сказала Мать. — Я люблю вас больше всего на свете. Скажите мне: «Мать, идем с нами в бой!» — и я смело пойду в любую минуту. Велика моя любовь к Отчизне, к вам, родные мои, сильна моя ненависть к врагу... Но я уже стара. И я отдаю вам самое дорогое, что у меня осталось — свое сердце!..
Пораженные, смотрели братья на Мать свою, не в силах проронить ни слова.
Мать!.. В мире нет ничего более святого и бескорыстного, чем твоя великая любовь. Нет ничего богаче твоего сердца — неисчерпаемого источника силы.
Даже враги затихли, потрясенные силой материнского величия.
Она стояла в лучах заходящего солнца, на самой вершине горы, которую обороняли ее сыновья. И казалось, что это она, а не солнце излучает золотистые лучи, озаряя все вокруг ярким светом. Из ее груди медленно падали на исстрадавшуюся горячую землю тяжелые капли крови.
И моряки с удесятеренной силой ринулись на врага. Они дрались с такой яростью, с такой отвагой, с какой еще никто и никогда не дрался! Падали, поднимались и вновь бросались на врагов. Из многочисленных ран их лилась кровь. Но они не умирали. Ибо нельзя было убить, уничтожить материнское сердце! И пока оно билось, они были бессмертны.
Враг не выдержал сокрушительного удара и отступил.
А там, где падали капли материнской и сыновней крови, поднялись и заалели яркие маки. Их много на севастопольской земле, как много крови пролито черноморцами за ее счастье.
КОГДА ПЛАВИЛИСЬ КАМНИ,
когда под ударами бомб и снарядов разрушался бетон укреплений, рушились скалы и, казалось, не могло устоять ничто живое, севастопольцы стояли.
Так было и при июньском, последнем штурме.
Ему в начале мая 1942 года предшествовало наступление гитлеровских войск на Керченском полуострове. Под ударами врага наши войска 20 мая оставили Керчь и переправились на Таманский полуостров.
И вновь Севастополь один остался непобежденным на крымской земле.
Было ясно: теперь немецко-фашистское командование бросит все свои силы на Севастополь, чтобы покончить, наконец, с этим гордым и «упрямым» городом, одно имя которого вызывало у врагов ярость и страх, а для свободолюбивых народов служило символом стойкости, мужества, уверенности в конечной победе над фашизмом.