Севастопольская хроника
Шрифт:
На порт и город наползали сумерки. Пожары, возникшие в разных местах в результате налета вражеской авиации, рвали сумерки и с каким-то неуместным щегольством рассыпали над городом золотые шлейфы.
В районе Хаджибеевского лимана и Куяльников неумолкаемая канонада; разной мощности артиллерия озаряла вспышками измученное трехмесячной войной небо. Музыка войны, которая кажется однообразной, на этот раз была и тревожна, и чем-то радостна. Она не умолкала уже почти сутки.
Совсем недавно и «Беспощадный» был в составе этого «оркестра», а теперь вот, как только стемнеет, потащит
Ночь на юге шагает быстрее, чем на севере: только что над портом и городом висели золотистые сумерки, и вот не прошло и получаса, как из золотистых они стали сиреневыми, а затем помутнели, и сразу же на город свалилась степная, черная темень. Черной и словно бы густой, как смола, стала вода. С глуховатым, распыленным светом синих лампочек у нокарей к «Беспощадному» подошел спасатель «СП-14». В отсвете пожаров и дальних вспышек артиллерии на эсминец был подан стальной трос, закреплен на корме, и началась буксировка.
В тот же день миноносец «Сообразительный» шел в конвое, сопровождая транспорт к Тендре. На море легли уже густые сумерки, когда караван вышел на траверз мыса Тарханкут. Позади остались минные поля, поставленные широкой и густой стеной перед Главной базой флота – Севастополем и в Каламитском заливе, в тех квадратах, где в 1854 году свободно крейсировал перед высадкой десанта флот англо-французов и откуда бывший актер Сент-Арно, облаченный в маршальский мундир французской армии, брезгливо разглядывал отлогие песчаные берега Евпатории.
До Тендры оставалось немного, минных полей не было, и командир «Сообразительного» Сергей Степанович Ворков решил глотнуть крепкого чая, ночь предстояла неспокойная.
Обычно он не уходил в каюту, а пил чай тут же на мостике, в штурманской. Но на этот раз захотелось хоть пяток минут посидеть в мягком кресле в каюте и, вытянув набухшие усталостью ноги, потягивать из стакана черный, как деготь, сладкий, как мед, огневой флотский чаек.
Придя в каюту и усевшись в кресло, он охватил голову руками и в ожидании прихода вестового задумался над тем, как проходит операция в районе Григорьевки, где действовали миноносцы из дивизиона «Буки». Он уже знал о гибели «Фрунзе», встретился в море с возвращавшимися крейсерами, но о ходе самой операции под Одессой не имел никакого понятия.
Задумавшись, он не сразу ответил на легкий стук и на «…шите войти?», а когда ответил, то отнял руки от лица и потер их в предвкушении того наслаждения, которое он всегда испытывал от хорошо заваренного чая, почти гранатового цвета. А если еще и кружочек лимона в нем… или варенье…
На его разрешение в дверях показался не вестовой, а посыльный. Он подал старшему лейтенанту (тогда наш контр-адмирал был еще в этом звании) телеграмму.
Ворков отпустил посыльного, прочел телеграмму, с некоторым сожалением посмотрел на стакан чая с кружочком лимона, глотнул слюну и сказал вестовому: «Потом!» – и вышел на мостик.
Поднимаясь по темному трапу, Ворков подумал, что ж там могло произойти, если ему приказано передать конвойные обязанности тральщику, а самому идти к Тендре и искать встречи с миноносцем «Беспощадный», которого буксирует
Ворков хорошо знал командира «Беспощадного» Григория Пудовича Негоду и поэтому легко представил себе сейчас его, пытаясь понять, где должен стоять командир корабля, когда его тащат на буксире, да не в естественном положении, то есть носом вперед, а кормой… Да еще, наверное, корма в таком положении чуть вздернута вверх, оголено перо руля и огромные, как слоновьи уши, лопасти гребных винтов… А нос, наверное, плотно сидит в воде…
Пришлось подойти к борту транспорта, а затем к тральщику и сообщить, что оставляет их.
Застопорив ход, «Сообразительный» пропустил транспорт, который пошел к Тендре в охранении тральщика. Затем развил ход до полного и сделал циркуляцию в районе, где должен пройти спасатель с «Беспощадным» на буксире, – море было чисто. Ворков принял решение уйти в бухту Ак-Мечети и до рассвета отстояться на рейде.
Ночь на рейде, особенно для вахты сигнальщиков, неспокойна – смотри в три глаза за морем да и за воздухом – вражеские разведчики, как волки, рыщут, бросают яркие до слепоты осветительные люстры. Иголку видно, когда висят эти люстры.
Ворков дремал в штурманской, когда принесли телеграмму от командира Одесского оборонительного района контр-адмирала Гавриила Жукова: «Ночью на буксире “СП-14” эсминец “Беспощадный” вышел в район южнее Тендровской косы для встречи с вами».
Рассвет… Собственно, не тот рассвет, когда все живое начинает потягиваться, а ранний призрак рассвета, когда небо чуть-чуть облимонивается на востоке, когда линяют крыла ночи, когда сначала все серо кругом и румяна утреннего неба еще не горят, – в этот час Борков выпил наконец стакан темно-золотого чая, предварительно позвонив ложечкой, растворяя рафинад, и приказал: «По местам стоять, с якоря сниматься!»
Глядя на свинцовые, хмурые воды, на поседевшие загривки, Ворков думал о том, какой же окаянной будет буксировка. Приказал запросить координаты «Беспощадного». Ответа не поступило. Запрос в штаб, в Севастополь – тоже безответно.
Волна бьет в скулы, корпус гудит. Вот и южная оконечность Тендры, никакого признака «Беспощадного».
Лишь через три часа сигнальщики докладывают о том, что видят у Тендры дым. Дым ползет понизу вдоль берега, словно пастуший костер в ненастье.
Курс на дым.
Как и предполагал Борков, нос у «Беспощадного» словно бы рубили колуном; рубили, да недорубили, а наломали да накрошили страсть сколько. К тому же он сильно опущен в воду.
Десятки глаз с «Сообразительного» осматривают собрата, как покойника.
На запрос Боркова капитан-лейтенант Негода мрачно отвечает: «Отрываются бортовые листы. Вода заплескивает в котельные отделения. Пока немного. Быстро буксировать судно нельзя».
Полчаса занимает заводка и закрепление четырехдюймового стального троса на «СП-14», и наконец можно трогать. Такой способ буксировки – через посредника – оба командира сочли лучшим на случай налета вражеской авиации, можно быстренько отдать буксир и отбивать атаки.