Севастопольская повесть
Шрифт:
Оба обрадовались друг другу и почему-то вспомнили свое первое знакомство в тот день, когда батарея расположилась на высоте среди яблонь и старый Терентий не без робости и беспокойства пошел к Воротаеву просить разрешения остаться здесь. И оба улыбнулись воспоминанию.
Они
– Сюда шли трудно, назад - еще труднее, - сказал Федя жалобно.
– Отсюда с горы пойдем, с горы всегда легче, - ответил старик Терентий.
Они снова помолчали. Каждый думал о своем: Федя - о том, как бы поскорей добраться до землянки какой-нибудь, чтобы отогреться, а старик - о своей прошлой жизни, о своем доме, о детях, о яблонях.
Кругом чернели во тьме обгорелые стволы и пни, и ветер рыдал, заметая мертвых поземкой.
– Что прожито, то отрезано, - сказал вдруг старик.
– Жалеешь, папаша?
– спросил Федя.
– Жалею, ясное дело. Я на своем веку много горя видел. Войны, лютость… Жил трудно. Все надеялся, что полегчает… А ты что видел?… По младости ничего.
Старик вдруг испугался: не замерз бы Федя, уж больно ослаб парень, и тогда он, старый Терентий, останется совсем один. Он поднял Федю, и они поползли дальше, до того густо покрытые снегом, словно в маскировочных халатах.
Они ползли
Угасли ракеты, лишь завывала метель да гулко иногда отрывался где-то выстрел и прозрачно мерцали в плотном снегопаде редкие звезды.
Над Севастополем нависла ночь, исполненная хаоса и муки. С моря била корабельная артиллерия, озаряя горизонт желтыми вспышками залпов. Казалось, из-под горизонта пробиваются далекие, слабые, трепетные проблески зари.
1948-1962
Примечания
{1}О юности А. Явича можно прочесть в горячих и взволнованных воспоминаниях о нем писателя Н. П. Стальского, товарища его молодых лет: Стальский Н. Друзья-писатели. Воспоминания. М., Советский писатель, 1970.
This file was created
with BookDesigner program
09.03.2015