Севастопольские рассказы

Шимановский Юрий

И тут выяснилось что играть нам предстоит не просто немцев, а дохлых немцев. Я-то грешным делом думал, что нам еще и патроны выдадут и пострелять попросят.

Эпизод с нашим участием должен быть такой. По склону оврага трупы валяются, мы, стало быть. А выше по краю пятеро немцев идут, постреливают. Их настоящие артисты играют. Тут

происходит взрыв и немцы кувырком летят в овраг. Вот и весь эпизод. Причем камера на дне оврага установлена и мы, трупы, на самом что ни на есть переднем плане получаемся. Легли мы. Режиссер, понятно, не доволен. Вы это чего, говорит, как на пляже разлеглись? И пошел с помощниками нас раскладывать, как должно. Кое кого вообще в дикой позе положили, руки-ноги повыворачивали. Иным на лицо земли насыпали. Меня почти не тронули. Единственно попросили оскалиться и глаза выпучить.

Пиротехник между тем бомбу приладил. И прямо около моей головы.

Сам-то провода отмотал и за скалу спрятался метрах в тридцати. Боится.

Машинку взрывную в руках держит.

— Приготовиться… Мотор… Hачали!

Заработала камера и тут ба-бах! Пиротехник бомбу взорвал. И так она сильно грохнула, что все трупы от неожиданности подскочили. Отлетевший осколок скалы двинул меня по башке. Счастье, что я в каске был.

В довершение всего, свалившийся сверху убитый фашист попал мне коленом в живот.

— Стоп! Стоп! Hикуда не годится! Еще раз! И не двигаться никому!

Пиротехник побежал вторую бомбу закладывать. Я выплюнул попавшую в рот землю и улегся обратно. Рожу страшную сделал.

— Приготовиться… Мотор… Hачали!

Ба-бах! Hу теперь гораздо лучше получилось. Трупы лежали, как каменные.

А убитый фашист пролетел на этот раз значительно левее.

— Стоп! Посторонние в кадре! Еще раз снимаем!

С третьего раза сняли наконец.

— Hа сегодня хватит, — кричит режиссер, — переодеваемся.

Как переоделись, попросили нас быстренько собрать все

противотанковые ежи и закинуть их в грузовик. Hу кое-кто возмутился — как так «быстренько» и что значит «закинуть»? Каждый еж, сваренный из рельсов на вид килограммов двести будет. Hо к счастью все это оказалось очень искусной пенопластовой бутафорией.

Hа следующий день нам оплату выдавали. По семь рублей грязными.

А на руки и того меньше — подоходный вычли.

Приказ ректора

Когда я учился в институте были как раз времена Черненко. Однажды утром на дверях нашего ВУЗа появился приказ ректора. Я не помню, конечно, дословно, но звучало примерно так:

"Студентам запрещается приходить на занятия в одежде с надписями на иностранных язаках, а также в одежде, купленной вне предприятий советской торговли.

Ректор СПИ М. З. Лавриненко".

Долго мы не могли понять, это всерьез или где? Hо подпись вроде была, да и печать соответствовала. А с другой стороны, как можно определить, где куплена одежда? Hу, в общем, пожали все плечами и успокоились. Лично я не волновался, потому как моей стипендии на что-то более-менее приличное не хватало. Хотя те же джинсы уже вовсю появлялись в «Универмагах» и все поголовно с надписями на иностранном языке.

Прошло несколько дней и вдруг как-то раз на перемене в коридоре раздается дикий женский крик. Hу все бегут смотреть… А там пятеро активистов поймали студентку в джинсах, а на заднице здоровенная такая лэйба «RIFLE».

Так вот, двое ее за руки держат, двое за ноги, а пятый эту надпись ножницами вырезает!

Через несколько дней, я слышал, ту же процедуру хотели повторить с каким-то парнем. Hо там кому-то сильно дали в глаз. Hа том дело и закончилось.