Север и Юг. Крэнфорд
Шрифт:
– Я не думала, что была здесь так давно, — сказала Маргарет, помолчав и вздохнув, отвернулась.
– Да! — ответил мистер Белл. — Первые изменения в привычных вещах удивляют молодых, но с возрастом мы теряем способность удивляться. Я принимаю как должное перемены во всем, что вижу. Непостоянство всех человеческих созданий знакомо мне, для вас это ново и тягостно.
– Давайте навестим маленькую Сьюзан, — предложила Маргарет, ведя своего спутника по травянистой дороге и направляясь под тень лесной просеки.
– С удовольствием, хотя совсем не представляю, кто такая маленькая Сьюзан. Но я люблю всех Сьюзан, просто ради Сьюзан.
–
– Вполне. То есть, если вы не будете идти так быстро. Видите ли, здесь не на что смотреть, что могло бы извинить меня за то, что я остановился перевести дыхание. Вы бы подумали, что романтично прогуливаться с человеком «тучным и одышливым», [52] если бы я был Гамлетом, принцем Датским. Пожалейте мою дряхлость ради него.
52
Строка из трагедии «Гамлет» У. Шекспира.
– Я пойду медленнее исключительно ради вас. Вы мне нравитесь в двадцать раз больше, чем Гамлет.
– Из принципа, что живой осел лучше мертвого льва?
– Возможно и так. Я не разбираюсь в своих чувствах.
– Я доволен, что пришелся вам по душе даже без подробного изучения того материала, из которого я сделан. Только нам не нужно идти улиточным шагом.
– Хорошо. Идите своим шагом, а я пойду за вами. Или останавливайтесь и медитируйте, как Гамлет, с которым вы себя сравнили, если я иду слишком быстро.
– Спасибо. Но так как моя мать не убивала моего отца и после этого не вышла замуж за моего дядю, я не знаю, о чем думать, как не о том, насколько велики наши шансы хорошо пообедать. Что вы думаете об этом?
– Я надеюсь на это. Миссис Пуркис — хорошая кухарка, если верить мнению Хелстона.
– Но как вы считаете, ей может помешать весь этот сенокос?
Маргарет понимала, что мистер Белл любезно пытается вести беззаботный разговор, стараясь отвлечь ее от размышлений о прошлом. Но она скорее бы прошла этими дорогими ее сердцу тропинками в молчании, если бы оказалась неблагодарной, пожелав остаться одной.
Они дошли до коттеджа, где жила вдова — мать Сьюзан. Сьюзан не было дома. Ее отправили в приходскую школу. Маргарет расстроилась, и бедная женщина, заметив это, начала извиняться.
– О, все в порядке, — ответила Маргарет. — Я очень рада это слышать. Я могла бы догадаться. Только она обычно оставалась с вами дома.
– Да, так и было. Я очень скучаю по ней. По вечерам я обычно учила ее тому, что знаю сама. Конечно, этого было мало. Но она стала такой умелой девочкой, что мне очень ее не хватает. Зато теперь она знает больше меня, — вздохнула мать.
– Может, я ошибаюсь, — проворчал мистер Белл. — Не обращайте внимания на мои слова. Я уже долго живу на этом свете. Но я должен сказать, что ребенок становится лучше, проще и образованнее, оставаясь дома, помогая своей матери, изучая вместе с ней по вечерам главу из Нового Завета, чем занимаясь у какого-нибудь светила учености.
Маргарет не хотелось поощрять его на разговор, отвечая ему и таким образом поддерживая его спор с матерью. Поэтому она повернулась к ней и спросила:
– Как поживает старая Бетти Барнс?
– Я
– Почему? — спросила Маргарет, которая в прежние времена выступала в деревне в роли миротворца.
– Она украла моего кота.
– Она знала, что он ваш?
– Я не знаю. Полагаю, что нет.
– И что? Она не отдала его вам, когда вы сказали, что он ваш?
– Нет! Потому что она сожгла его.
– Сожгла?! — в один голос воскликнули Маргарет и мистер Белл.
– Поджарила его! — объяснила женщина.
Но это ничего не объяснило. Расспросив ее, Маргарет добилась от нее ужасной правды: цыганка-предсказательница убедила Бетти Барнс одолжить ей воскресную одежду мужа, пообещав, что честно вернет ее в субботу вечером, прежде чем Гудмэн Барнс обнаружит пропажу. Встревоженная исчезновением цыганки с одеждой и испугавшись гнева мужа, Бетти обратилась к колдовству. По одному жесткому деревенскому суеверию мученические крики кота, сваренного или зажаренного живьем, заставят, так сказать, силы тьмы исполнить желания палача. Бедная вдова, очевидно, верила в действенность колдовства. Единственное, что ее возмущало, это то, что ее кота выбрали из всех других для жертвоприношения. Маргарет в ужасе выслушала ее и тщетно попыталась образумить эту женщину. Постепенно она заставила женщину принять очевидные факты, логическая связь и выводы из которых были очевидны Маргарет. Но в результате смущенная женщина просто повторила свое первое утверждение, а именно, «конечно, это было очень жестоко, и ей бы не хотелось так поступать, но нет ничего другого, что может дать человеку то, что он желает. Она знала об этом всю свою жизнь, но все равно это было жестоко». Маргарет в отчаянии оставила свои попытки переубедить ее и ушла с тяжелым сердцем.
– Вы порядочная девушка, чтобы не торжествовать надо мной победу, — сказал мистер Белл.
– Почему? Что вы имеете в виду?
– Меня самого. Я ошибался насчет обучения. Любое обучение лучше, чем воспитывать ребенка в настоящем язычестве.
– О, я помню. Бедная маленькая Сьюзан! Я должна навестить ее. Вы не против, если мы зайдем в школу?
– Ничуть. Мне любопытно посмотреть, чему ее учат в школе.
Они не слишком много разговаривали, но продолжили свой путь через лощину, поросшую лесом; даже под его мягкой, зеленой сенью Маргарет не могла избавиться от шока и боли, вызванных рассказом о такой жестокости. Даже сама манера изложения выдала полное отсутствие воображения и сострадания к бедному животному.
Гул голосов, напоминающий жужжание роя пчел, стал громче, как только они вышли из леса на открытую зеленую лужайку, на которой находилась школа. Дверь была широко распахнута, и они вошли. Проворная леди в черном, заметив гостей, приветливо их встретила, ведя себя как хозяйка. Так же по-хозяйски, как Маргарет помнила, ее мать обыкновенно встречала гостей, когда кто-то из редких посетителей, заблудившись, заходил посмотреть школу, только манеры матери были более кроткими и мягкими. Маргарет сразу же догадалась, что это была жена нынешнего викария — преемница ее матери, будь это возможно, она бы избежала разговора. Но через минуту она подавила это чувство и скромно вышла вперед, почувствовав на себе знакомые взгляды и услышав приглушенный шепот: «Это мисс Хейл». Жена викария услышала имя, и ее поведение стало более дружелюбным. Маргарет хотелось, чтобы и чувства ее также стали более снисходительными. Женщина протянула руку мистеру Беллу и сказала: