Север и юг
Шрифт:
Маргарет уже давно заметила, насколько изнуренной выглядит мать, и слова отца лишь укрепили смутный страх, лежавший грузом на ее сердце. Жизнь в Милтоне разительно отличалась от их прежнего существования в Хелстоне. Там миссис Хейл привыкла к чистому деревенскому воздуху. А здесь ее душила атмосфера, нарушавшая все принципы физического восстановления организма. Домашние тревоги обрушились на их семейство с такой силой, что у дочери появились серьезные опасения по поводу здоровья матери. Она подозревала, что та скрывала от близких какую-то опасную болезнь. Мать часто запиралась вместе с
Маргарет хотела восстановить те доверительные отношения, которые были утрачены из-за ее долгого проживания в доме тети Шоу. Нежностью и ласковыми словами она стремилась достучаться до сердца матери. И хотя дочь получала в ответ такое количество искренних заверений в любви, что могла бы радоваться им, как и прежде, она догадывалась о некой скрытой тайне, имевшей самое непосредственное отношение к здоровью матери. Ночью она долго лежала без сна, размышляя о том, как уменьшить злое влияние их милтонской жизни на самочувствие мамы. Если бы она нашла служанку, это позволило бы Диксон все время находиться рядом с хозяйкой, и тогда миссис Хейл получала бы то внимание, к которому она привыкла в прошлом.
Несколько последующих дней Маргарет упорно посещала биржу труда и различные регистрационные бюро. Она побеседовала с сотней неприятных женщин – и с дюжиной достаточно приятных, – но лишь потратила зря время. Однажды вечером, возвращаясь с биржи, она встретила на улице Бесси Хиггинс и остановилась, чтобы немного поболтать с ней.
– Бесси, как ты себя чувствуешь? Надеюсь, лучше. Ведь ветер переменился и дым от труб идет в другую сторону.
– И лучше, и хуже, если ты понимаешь, о чем я говорю.
– Не совсем понимаю, – с улыбкой ответила Маргарет.
– Мне лучше, потому что этой ночью в приступе кашля я не порвала в клочья свои легкие. Я получила еще один день жизни, хотя невероятно устала от Милтона. Пора отправляться в земли предков. Знаешь, раньше, когда я думала, что скоро буду далеко-далеко, мое сердце радовалось. А теперь, когда этого не происходит, мне становится только хуже.
Маргарет развернулась и пошла вместе с Бесси в сторону ее дома. Минуту или две она молчала, затем тихо спросила:
– Бесси, ты хочешь умереть?
Сама она боялась смерти и, будучи молодой и здоровой девушкой, считала естественным любить жизнь и бороться за нее. Ее собеседница долго не отвечала, но в конце концов сказала:
– Если бы ты жила моей жизнью и так уставала от нее, как я, тебя иногда посещали бы печальные мысли. Ты думала бы: «У некоторых эта болезнь длится пятьдесят или шестьдесят лет. А что будет со мной?» И у тебя кружилась бы голова, озноб доводил до боли в мышцах. Это происходит со мной уже шесть лет. Муки лишают меня разума и насмехаются надо мной в течение нескончаемых
– Почему, Бесси? Ты настолько больна?
– Мое здоровье не хуже, чем у многих других. Тут у половины горожан такой кашель. Только они хотят жить, а я – нет.
– А что это за болезнь? Ты же знаешь, я здесь новенькая и не всегда понимаю, о чем говорят жители Милтона.
– Если ты придешь к нам в гости, как обещала когда-то, я, возможно, расскажу тебе об этой болезни. Но отец говорит, что ты ничем не отличаешься от остальных людей – с глаз долой, из сердца вон.
– Я не знаю, какие у вас тут люди. В последнее время у меня было столько дел, что, признаться, я забыла о своем обещании.
– Ты сама предложила… Мы не просили.
– Я не помню, что говорила тебе в тот раз, – тихо произнесла Маргарет. – Надо будет подумать над этим, когда появится свободное время. А если я пойду с тобой прямо сейчас?
Бесси быстро посмотрела ей в глаза, проверяя, насколько искренна Маргарет. Встретив мягкий дружеский взгляд, она задумчиво произнесла:
– Мною еще никто так не интересовался. Если хочешь, идем.
Какое-то время они сохраняли молчание. Затем Бесси свернула с грязной улицы в небольшой открытый двор и смущенно сказала:
– Ты не пугайся, если отец будет дома. И не обращай внимания на его грубость. Он недавно вспоминал о тебе. Ты ему очень понравилась. Он верил, что ты придешь к нам в гости. А потом устал ждать и рассердился на тебя. Не обижайся, если он будет ворчать.
– Не бойся, Бесси. Мы как-нибудь поладим.
Когда они вошли в дом, Николаса Хиггинса там не было. Крупная неряшливая девушка, чуть моложе Бесси, но более высокая и сильная, стирала что-то в тазу, шумно плеская водой и яростно сминая белье кулаками. Устав от прогулки, Бесси сразу же села на стул. У Маргарет сердце сжалось от сочувствия. Гостья попросила стакан воды и, пока младшая сестра бегала на кухню, сбив на своем пути кочергу и стул, развязала ленты у шляпки Бесси, облегчая тем самым ее сдавленное дыхание.
– Думаешь, о такой жизни, как эта, стоит беспокоиться? – задыхаясь, прошептала Бесси.
Маргарет без слов поднесла стакан с водой к ее губам. Бесси сделала долгий жадный глоток, откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Маргарет услышала ее шепот: «Они не будут больше ни голодать, ни испытывать жажду, и их не будет палить солнце и зной».
Маргарет наклонилась к ней и сказала:
– Бесси, не торопись заканчивать жизнь, какой бы она ни была. Вспомни, кто дал тебе ее и наделил такой судьбой!
– Я не хочу, чтобы моей девочке читали проповеди!
Маргарет испугалась, услышав голос Николаса за своей спиной. Он вошел так тихо, что она не заметила его.
– Бесси и так достаточно плоха. Если ее забавляют мечты и видения золотых врат, украшенных драгоценными камнями, пусть она фантазирует. Однако я не позволю кому бы то ни было морочить ей голову всякой ерундой.
– Вы не верите тому, что я сказала? – поворачиваясь к нему, спросила Маргарет. – Что Бог дал ей жизнь и наделил такой судьбой?